– И что ваши боги ждут от людей?

– Кто знает, правитель, кто знает… Боги непредсказуемы. И волю их предсказать не дано. Возможно, сейчас они хотят, чтобы ты стал сильнее и взял под руку свою многие земли. Завтра потребуют уничтожить их врагов и привести их в храмы. А еще через день захотят, чтобы ты помирился с братом своим, или захотят его жизнь. А может, им будет угодно, чтобы твое семя проникло в лоно твоей жены на их алтаре в определенный день, дабы родился великий ребенок. Кто ведает замыслы богов? Я не ведаю, мне боги не говорят о том.

– И как я узнаю о воле богов?

– Я не вправе говорить от их имени, правитель, я могу только молиться за тебя, твою супругу и сына твоего, за твой народ, благословлять браки, записывать и благословлять расставание уставших друг от друга супругов, просить милости и защиты Ура для них, но не говорить от имени его, не вещать его волю. Он сам даст тебе знать, что нужно ему от тебя. Ты сам захочешь это сделать, и сделаешь, даже против своей воли. Ибо такова сила богов.

– Ты мудр, жрец. Не то что те, кто поклоняется дневному светилу.

– Это не я мудр, правитель, а мой бог. Он создал эти правила для своего жречества, именно он в мудрости своей запретил нам вещать его волю народу. Впрочем, все ошибаются, и если я когда-нибудь произнесу слова «Такова воля богов» – он лишит меня жизни.

– И как же твой бог требует повиновения от нас, смертных?

– Ему не нужно повиновение твое повиновение, правитель. Ему нужна твоя вера. Чем больше ты веришь в него, тем сильнее он становится. Каждый твой призыв к нему, каждое произнесенное тобой его имя, придают ему сил. Если ты будешь лишь из боязни идти к его алтарям, много ли веры твоей он получит? Потому Ур не только карает, но и дарует.

– Ты складно говоришь, жрец.

– Я говорю то, что знает каждый, кто осенен милостью наших богов. Никто из них не требует подчинения, всем им нужна наша вера. И более ничего. Ибо только чистая вера может придать богу сил. И эта сила гораздо больше, чем та, что дает людской страх.

– У эльфов суровые боги, – вклинился в разговор Хлауд, которого явно заинтересовали слова жреца.

– У эльфов властолюбивые жрецы, что отошли от веры своей и от богов своих и делают все, дабы иметь власть над королем. У эльфов жестокие боги, что появились на заре времен, – ответил тому жрец, одетый в синее, поставив на стол свой бокал вина. – Наши боги сурово карают жрецов, что вмешиваются в игры и свары тех, кто правит народами. Ведь дело жрецов просить за смертных.

– У вас мудрые боги, – хмыкнул Вариар, глядя на жреца поверх края своего кубка.

– У нас мудрые боги, – согласился тот. – Они знают, что за благами и дарами люди быстрее придут к ним и, даже страшась эльфийских богов, втайне будут взывать к тем, кто мудр и щедр к детям своим.

– А не хитрость ли это? Вот ты, кому служишь? Твои одежды и узоры на лице отличаются от того, кто служит Уру, – прищурил глаза Вариар.

– Ты прав, правитель, я служу неистовому богу войны Уну, что питается храбростью уверовавших в него воинов.

– Поясни.

– Мой бог Ун черпает свое могущество в храбрости воинов, которые идут в битву. Если, нанося врагу удар воин выкрикнет его имя, Ун станет сильнее, намного сильнее. Даже сильнее, чем от крови убитого таким воином врага.

– Хорошо, жрец, вы заставили меня задуматься. Я дам вам ответ завтра, будут ли ваши храмы стоять в моих городах, но я точно не буду препятствовать вере моих людей.

Вариар сделал глоток вина, давая понять, что хватит с него религиозных разговоров, но Лейв видела, что ее муж крепко задумался о вере в их богов. И она совершенно отчетливо понимала, что он готов принять их и позволить строить храмы и алтари в Арисе и Самате, но что-то случившееся в прошлом не позволяет ему сделать это с легким сердцем.