– Не признается? – делано веселым голосом поинтересовалась я у Беркута. Он кивнул с тяжелым вздохом.

Ансар, топчущийся у двери, сверлил перебежчика уничижительным взглядом. Этот колдун мог одной лишь силой мысли задушить предателя, но сдерживал свои порывы. А уж я видела по желвакам, игравшим на скулах, как бурлило в нем желание умертвить ублюдка, хозяин которого убил троих беззащитных девчонок и осквернил их тела.

– Говорит, что совершенно случайно увидел в толпе человека в черном плаще, который настойчиво уводил дочь советника с площади, и решил проследить за ними, чтобы тот не обидел девчонку, – голос Беркута полнился ядом неверия и злобы.

– Как все складно у тебя, миреец, – процедила я, подходя ближе и склоняясь к выродку. Его глаза неотрывно следили за моими движениями. Перебежчик подобрался, будто дикий зверь перед прыжком. – Какая жалость, что дочь советника тебя узнала. Жалость для тебя, разумеется, кутарашым [2].

– Она не могла этого сделать, – рыкнул предатель и сплюнул мне под ноги алую слюну. – Я – не убийца. Я защищал ее.

– У меня не так много времени, чтобы тратить его на тебя, сволочь. Либо ты рассказываешь сам, как отыскать кадара и зачем он убивает невинных девушек, либо мы выбьем из тебя признание вместе с криками боли. Несколько лет назад я заживо сожгла человека. Хочешь повторить его судьбу?

– Рехнувшаяся ведьма, – прошипел миреец, пронзив меня пылающим взглядом. – Можешь убить меня, но не получишь желаемого. Я – не убийца и не его помощник. Хоть на куски меня разруби – ничего не услышишь.

– Хорошая идея, балсак [3], – процедила я, влепив перебежчику звонкую пощечину.

Его голова со свалявшимися от крови грязными волосами дернулась в сторону. Он злобно усмехнулся, обнажив окровавленные зубы, и произнес:

– Смелая наместница Амаль. Сковала мою магию зельем и хвалишься своей силой. Легко быть великой, когда соперник бессилен.

С этими словами выродок плюнул мне в лицо. Я отшатнулась и утерла кровавую слюну ладонью. Беркут среагировал мгновенно, подскочив к перебежчику и со злобой пнув его в живот. Пленник закашлялся, свернувшись в калачик. Михель кивнул Ансару. Тот чуть заметно повел пальцами, отчего предатель исступленно схватился за горло. Он открывал и закрывал рот, будто выброшенная на берег полудохлая рыбешка, пучил глаза, но сделать вдоха так и не сумел.

– Если хочешь дышать, расскажи, где найти кадара. Выход у тебя всего один: преисподняя. Либо ты признаешься и отправляешься туда быстро, либо запомнишь предсмертные мучения на все века, которые будешь там томиться, – прошипела я, глядя прямо в выпученные глаза перебежчика, налитые всей ненавистью этого мира.

Еще несколько мгновений, и Ансар вновь повел рукой, дав пленнику возможность отдышаться. Тот хрипел, кашлял и со свистом втягивал воздух, но упрямо молчал.

– Расскажешь или продолжим? – участливо поинтересовалась я и насилу увернулась от очередного плевка. – Значит, продолжим.

– Если бы не я, девчонка была бы мертва, – просипел перебежчик. – Она не могла сказать, что я – убийца. Расспросите ее еще раз.

– О нет, сейчас я жажду расспросить тебя. Как складно все звучит в твоей истории. Одна лишь незадача: никто на площади не увидел в этом человеке ничего подозрительного. Только ты оказался на удивление прозорливым. Не думай, что мы – дураки. Зачем ты проник в мое поместье? Следил за мной? Или за тем, чтобы мы не нашли следов твоего хозяина? Признавайся, кутарашым!

– Его заподозрил Реф. Я тоже не видел в нем ничего подозрительного.

– Зато теперь я вижу много подозрительного в тебе.

На моих ладонях возникли два сгустка пламени, и я сбросила их, чтобы те зависли прямо перед лицом перебежчика. Они разрастались, своим жаром обжигая кожу пленника. Тот отползал все дальше к стене, пока не вжался в нее спиной. Огни следовали за ним, будто хищники, учуявшие кровь. В налитых кровавой яростью глазах выродка затрепетал страх. Наконец-то!