Фотографии покойного Бишина при жизни. Официальная – на паспорт, менял же недавно в сорок пять лет, в галстуке. Домашние фото. На даче. В окружении детей – наверное, в школе. На всех фотографиях в толстых очках на курносом носу. Зрение у покойного было неважнецкое. Вполне можно было предположить, что в сумерках не заметил яму с железяками и в неё свалился. На фотографиях места происшествия очки на носу у трупа были? Посмотрим. Найдены в той же яме, вероятно, свалились, пока летел вниз. Или были брошены туда. Лицо у убитого на сделанных при жизни снимках спокойное, довольное. Обычный человек. Черты крупные, глаза самую чуточку косят к носу. Ни шрамов, ни бородавок.

Следы борьбы на теле и одежде не обнаружены. Одет в стандартный костюм – в нём преподавал в тот день в школе. Ничего не прибавилось, ничего не убавилось. Кошелёк на месте. Солидное такое портмоне. А что внутри? Почитаем: скидочные карты продуктовых магазинов, триста рублей наличкой (вероятно, всё, что жена давала на сигареты), кредитная карта, записок каких‑то – целая пачка. Надо будет их перебрать. Посмотреть внимательнее. Не исключено – найдётся ключ.

С отпечатками ног около места обнаружения тела – беда. Натоптали как стадо слонов. Ещё и дождь со снегом пошёл в тот вечер. Только следы покойного и удалось разобрать, да и то благодаря тому, что имелась обувь для сравнения. Остальное – мешанина. Здесь никаких зацепок не найти.

Мобильный телефон? Не пользовался – вот это да! Найти в наше время человека, который не носит с собой мобильный – это из ряда вон. Объяснял тем, что от телефона идут вредные волны, способствовавшие развитию онкологии. Ну что ж – отговорка вполне… А почему, собственно, отговорка? Просто не хотелось человеку пользоваться телефоном, и всё. Я его понимаю. Иногда поневоле подумаешь – лучше бы их вообще не изобретали.

Да, с Емельяновой данных намного больше. Здесь – практически ничего. Убийца мог появиться откуда угодно и уйти куда угодно, пути отхода – на все четыре стороны света. С одной стороны парк вообще примыкает к лесу. Камеры на ближайших домах просматривать сейчас дело гиблое. Да и много времени прошло. Но кое‑что есть. Точнее, кое‑чего нет.

Мобильным телефоном покойный может и не пользовался, так что его отсутствию и удивляться нечего. А вот портсигар пропал.

Про этот портсигар в допросе вдовы – на полстраницы. Даже изображение есть, где нарисовано (криво, надо признать, женщина явно в художественной школе не училась), как портсигар выглядел. Ценная, должно быть, была вещица – вероятно, единственное ценное, что у покойного с собой было. Серебряный, с гравировкой и монограммой, спереди на крышке изображение эскимоса, ведущего оленя. И вот пропал. Не факт, что его взял преступник – мог и сам выронить где‑нибудь. Но факт пропажи вещи (у Бишина – портсигар, у Емельяновой – телефон) – пока единственное, что роднит эти два убийства. Кроме характера раны, разумеется. Хотя это может оказаться простым совпадением. В одном случае убийца действительно мог взять некую вещь своей жертвы с собой. В другом – вещь покойный потерял сам. Или ещё хуже – шёл кто‑то мимо, увидел труп. В полицию не заявил, но в чужой карман руку запустил. В этом случае шансов найти вещь – около нуля. Зато в случае обнаружения можем выйти на ценного свидетеля.

Впрочем, если до сих пор не нашёлся – значит, дело плохо. Местные опера тоже не дураки, наверняка разослали ориентировку по ломбардам и скупкам. Вещь приметная. Но до сих пор не найдена. Находится у убийцы? Наш плохой мальчик любит забирать с собой вещички на память? Не было телефона, так взял портсигар?