На его лице не отобразилось ничего. Среднего роста, массивный, начинающий полнеть мужчина под пятьдесят, казалось бы, ничего особенного для тех, кто не знал его близко. Волосы на его голове уже начали редеть, и вообще он выглядел старше своих лет. Своё неудовольствие он не выразил никак, но по тому, что не донесённая до краешков губ чашка на секунду замерла в воздухе, она поняла: просьба была высказана не вовремя.

– Я сама, – торопливо поправилась она. – Это так, женские разговоры. Незачем тебя привлекать.

– Не в этом дело, – ответил он медленно, допивая кофе. – Меня могут отправить в командировку.

Она смотрела, как он идёт к раковине, намыливает чашку. Новость огорчила её. Как раз через четыре дня её день рождения. С годами она всё больше ценила проведённые вместе с мужем минуты. Запланировала поход в театр, хотела порадовать его и себя.

– Да? Когда? – вот один из неприятных аспектов его службы: командировка. Нечастый случай, но, увы, неизбежный.

– Может и сегодня, – он потянулся к лежащему на посудомойке телефону, снял со спинки стула пиджак.

Она хотела было спросить, надолго ли он может уехать, но осеклась. Предугадать было невозможно. Плакал, похоже, её театр. А жаль – новая постановка, так хотелось сходить посмотреть её именно с ним.

– Вернусь – поговорю, – коротко пообещал он уже из ванной. Раздались быстрые энергичные шуршащие звуки – он чистил зубы. Она прислонилась к косяку и смотрела, как муж сплёвывает пену, тщательно полощет рот. Ничего не меняется в их жизни. Хорошо это или плохо?

– В Ленкоме новый спектакль, – сказала она.

– Сходи с подругами, – он уже прошёл к двери и надевал ботинки. Подшутить над ним, что ли?

– Хозин, ты что, мысли читаешь? Так и хотела ведь.

Он ответил не сразу, застегнул пальто и тщательно повязал поверх него шарф.

– Когда живёшь с женщиной почти двадцать лет, научишься мысли читать.

– Не двадцать. Семнадцать.

– Восемнадцать. Ты забыла – мы с тобой год жили до свадьбы.

– Не забыла. Это ты забыл, – с этими словами она протянула ему его любимую кепку.

Усмехнувшись, он показал на торчащую из кармана пальто запасную шапку. Ах да, на той же оторвалась пуговичка, она вчера обещала ему пришить, и так и вылетело из головы.

– Я не забыл.

Ты‑то ничего не забываешь.

– Хозин! – негромко крикнула она в удаляющуюся на лестничной площадке спину. Он обернулся, вопросительно посмотрел.

– А если я с мужчиной в театр пойду?

– А на здоровье, – губы его слегка раздвинулись в улыбке.

– Я ведь могу.

Пару секунд он разглядывал её оценивающим взглядом, потом вернулся. Она закрыла глаза, чувствуя, как её так знакомо обняли мужские руки, и подставила губы для поцелуя. От его дыхания пахло зубной пастой.

Открыв глаза, она увидела, что он разглядывает её лицо.

– Не можешь! – сказал он, и она рассмеялась.

Запирая за ним дверь, она подумала, что, наверное, он прав. Если живёшь с женщиной восемнадцать лет, поневоле научишься читать её мысли.

2.

Стеклоочиститель барахлит. Меняли, да косоруко, умельцы хреновы. Официальный дилер – тоже мне. Опять в ремонт отдавать? Нет уж. У Валеры знакомые есть, лучше у них. Бандиты, конечно, бывшие, не отстреленные в девяностые. Теперь бизнесмены. Автосервис держат в гаражах. И работают лучше, чем у дилера. По статистике машину чаще всего крадут после техосмотра. Вот и думай – к каким бандитам пойти: официальным или обычным? Менты – к преступникам, преступники – к ментам. Всё и все смешались.

Ну, проезжай давай. Опять кольцо стоит. Москва, Москва…

А если и правда сегодня отправят усилять провинцию? Пожалуй, так даже лучше. Тягостно дни рождения проходят в последнее время. Постарел я, что ли? Да, постарел. Ещё лет пять назад и в ресторан бы Вальку повёл, и в командировку рванул. Сейчас уже не хочется ничего. Осесть бы на даче на полгода, читать книги. В себе подразобраться – что дальше делать? Менять профессию? Под полтинник? И куда идти, в частные сыскари? Нет уж. Начальство пока не гнёт, уважают. В самом деле, заслуженный специалист по маньякам – ха! Тоже мне… Просто часто везло. С другой стороны, если везло, то почему именно мне? Потому что работал, вот почему. Носом землю рыл. Насколько Вербицкий был талантливее меня. Умнее. И где теперь? Неизвестно. Спился, наверное, окончательно. Не зря его выгнали тогда – как можно документацию по осведомителям доверять алкашу.