Ирга села, обхватив колени, и долго глядела на клубы тумана, парящие над спокойной гладью воды. Не выберись они на берег, туман плыл бы дальше, а отдалённый плеск вёсел всё так же тревожил пелену тишины. И лишь на двух глупых девок в этом мире стало бы меньше.

– С большой земли сбежала? – угадала Ирга.

Но девчушка не пошевелилась.

– Обидел кто? Эй?

Едва ладонь легла на плечо бедняжки, та забилась, как в падучей, беззвучно разевая рот, а после, когда силы покинули её, свернулась калачиком плотно, как ёж

. Но глазастой Ирге хватило времени разглядеть порванное платье, ссадины на зарёванном лице и продолговатые синяки на запястьях и ногах. Больше она у девчушки ничего не спрашивала. Впрочем, желающие на это дело и без неё нашлись: заслышав возню, к берегу направили лодки рыбаки.

Ершистую Иргу и саму по себе в Яре не жаловали, а тут ещё и чужачка! Словом, перво-наперво мужики решили, что это само Лихо в человеческом облике к ним пожаловало, и, не то в шутку, не то всерьёз, предложили забить девок вёслами.

– Я тебе это весло знаешь, куда засуну? – негромко спросила Ирга.

С земли она не поднялась, да и видок после купания был так себе, зато взгляд твёрдый, а голос ровный, хоть и тихий. И почему-то занесённое весло Дан, внучок бабки Лаи, опустил.

– В воду её и дело с концом! Нечисть она, как пить дать! – ткнул длинным пальцем в чужачку долговязый Костыль. – Вернём туда, откуда явилась!

Ирга осклабилась:

– А ты дурак дураком, давай тебя теперь мамке между ног обратно засунем!

Остальные трое мужиков оказались подальновиднее. Отправив гонца за старостой, они сгрудились вокруг девчушки и нашли, что не так уж она мала, как показалось наперво Ирге, и что хороша собой.

– Небось свои же и поваляли, – заключил Дан и недобро усмехнулся: – Напросилась, а опосля в рёв. Знаем мы таких. Эй! – Он наклонился и за подбородок повернул чужачку к себе лицом. – Кому тебя возвращать-то?

Девка и без того была полубезумная и либо молчала, либо скулила, не в силах толком объяснить, что стряслось. Но тут её словно ужалил кто – кинулась вперёд да как вцепится зубами Дану в самый нос!

Тот в крик!

– Что творишь?! Я тебе головёнку-то ща как откручу!

И от того Дану было обиднее, что друзья и Ирга, на него глядючи, заливисто смеялись. Хотел сорвать злость на пленнице, замахнулся… Но тут уже рыжая встала перед ним стеною:

– Только тронь! Крысу голодную тебе в портки засуну! Снова.

Дан и без того Иргой был обиженный, но то дело прошлое. Потому взревел медведем:

– Поговори мне ещё, ты!

Пока брехались, судили да рядили, сыскались и староста с женой. Да не одни, а в сопровождении доброго десятка селян. Лодки выныривали из тумана. Первая, вторая, третья – всем охота посмотреть, от чего суматоха!

Явился и Василь. Он стоял на носу старостиного челнока и высматривал сестру. Стоило разглядеть его, как к Ирге мигом вернулись силы. Она замахала, ажно привставая на цыпочки:

– Ва-а-а-ас! Вас! Васи-и-и-илё-о-о-ок!

Напряжённое ожидание слетело с лица парня. Об том, что что-то с сестрой сталось, он услышал, но подробнее гонец не рассказал, а того больше додумал, потому готовился Вас к чему угодно. Да и Ирга, зная её, могла натворить дел, что не расхлебаешь… Однако стоит, живая-здоровая, хоть и чумазая. Стало быть, Лихо обошло их двор стороной.

Пристав к берегу, Василь легко перемахнул борт и заключил сестру в объятия. Ласково убрал рыжие пряди, налипшие на грязный лоб.

– Ну что учудила, сказывай?

Ирга шутливо ударила брата кулаком в плечо.

– А что сразу я?

Слово за слово, выяснили, что к чему. Жена старосты, похожая на толстую величавую крольчиху, даже узнала вышивку на рваном подоле чужачки.