– А зачем? Все вроде здоровы.

Брат поднял руки, успокаивая шум:

– Во-первых, медосмотр еще никогда не был лишним. Во-вторых, мы переезжаем, и перед переездом необходимо убедиться в том, что мы в порядке. Это вторая новость.

В Убежище повисла тишина, которая через мгновение взорвалась шквалом вопросов:

– Куда? Зачем? Когда? Как?

Мда, брат как всегда с плеча рубит. Подождав, пока волнение немного уляжется, он заговорил:

– На базе ОРСа несколько лет назад был образован исследовательский центр. Под землей там созданы условия для комфортного проживания 500 человек. Комфортные это значит, что есть уютные кровати, душ, кухня. Там есть врачи и оборудование, там мощная охрана из числа военных. Детям там точно будет лучше.

Кто-то спросил:

– У нас есть время подумать?

– Времени вагон, но вопрос не для обсуждения. Просто готовьтесь.

– А почему это ты за нас решаешь?

Это Люська Зямова, главная скандалистка нашего дома.

Брат посмотрел на нее тяжелым взглядом:

– Я объясню. Один раз. Кого не устроит мое объяснение, может смело искать себе убежище с демократией. Итак. Мы обустроили это убежище и всех вас сюда привели, вы пережили взрыв. Это раз. Мы обеспечили вас едой и водой. Это два. У меня есть опыт командования подразделениями. Это три. Я уверен в том, что выйдя сейчас на поиски нового убежища, вы вернетесь. Потому что вокруг нет жизни. Это четыре. У меня есть план действий. Это пять. Другого объяснения нет и не будет. Демократии нет и не будет. Только единоначалие позволит нам выжить. Кто не согласен – на выход. Я не дам вносить разлад в наш небольшой коллектив. Я закончил.

С этими словами брат обвел всех тяжелым взглядом и уселся к печке, потянув из кармана очередную сигарету. Народ подавленно молчал. Я решил разрядить обстановку:

– У нас есть еще одна новость. Мы встретили выживших. Это обитатели Центра в ОРСе, мужик, живущий под трибуной стадиона и младенец, девочка, которую мы нашли и передали врачам. Девочку зовут Богдана, и скоро вы с ней познакомитесь.

Все зашептались, начали переглядываться, женщины заулыбались.

– То, что мы встретили живых, означает, что люди вокруг нас выжили тоже. Может быть, и ваша родня уцелела.

Все зашумели, Люська выкрикнула, стараясь перекричать остальных:

– Вот именно! Мы хотим добраться до родни. Вдруг они уцелели?

– Добирайтесь – я согласно кивнул. – Никто не может вам это запретить.

– А как? Там ведь снега выше крыши. Нам нужен снегоход.

– Найдите его. Этот снегоход мой и нужен нам всем для дела. Поэтому к нему никто не притронется без моего разрешения. Это понятно?

Люська закусила губу и начала оглядываться в поисках поддержки, но мужики уже потянулись к печке покурить, а женщины смущенно переглядывались и явно не спешили вступать со мной в полемику.

Чара самым бессовестным образом дрыхла, вытянувшись у печки. Я подсел к брату и тоже закурил.

– Как думаешь, не сильно резко я выступил?

– Все верно сказал. Не нравится – на выход. Да все всё понимают, брат.

Неслышно подошедшая со спины баба Маша сказала:

– Подбери сопли, майор. На войне как на войне. Жесткая дисциплина и только она даст нам всем шанс…

Мрачный рассвет разбросал по багровому снегу страшноватые тени, ледяной воздух словно бы сгустился и с трудом продирался в легкие. Тишина. Но не звонкая, а такая, словно погрузился под воду метров на десять. Она давила на перепонки, давила на психику, угнетала. Брат выругался, прикурил очередную сигарету:

– Блин, вот так доброе утро.

И тут откуда-то со стороны Загаражной донесся многоголосый собачий вой, отчаянно тоскливый и злой одновременно.

– Слушай, а как думаешь, чем собачки питаются?