– Проповедник, – командор улыбнулся, – мой друг.

Дуайт дернул щекой. Да, таких священников встречать еще не доводилось. Прикинув на глаз дюймы каждого из псалмов для проповеди на восемь стихов – порадовался. Мощи этой святости, оказавшейся сейчас на их стороне.

– Люди остались людьми? – поинтересовался командор.

– Да. – Джексон согласно кивнул. – Но что-то там есть.

– Странно было бы, если бы не было. Что у вас с грузовиком?

– Ехать может. Засорились фильтры, но сделаем. – Джексон обернулся к морде машины. – Думаю, успеем. Герметичный кузов.

– Пусть сразу подгоняют к входу в храм, – командор снова поднял платок, – и ставят пулемет. Если выходя не назовем ваш сегодняшний пароль – пусть убивают. Так и передай.

Снаружи осталось двое бойцов. Остальные и командор вошли внутрь. На севере медленно, но верно ворочались тяжелые черные тучи, прореживаемые чуть заметными алыми всполохами.

Храм Воскрешения Апостолов сталл одним из многих, выросших в огромной грибнице религий и вер Бойни. И в самом начале на него явно тратились многие и много. Дуайт, оказавшись внутри, прикрыл вход Морриса и огляделся.

Тел ребят он не заметил. Пока отряд ждал снаружи командора, как и планировалось с самого начала, в храме даже навели порядок. Обитатели церкви явно не опасались за свои жизни. Или просто не думали о новом нападении. Или вообще ни о чем не думали.

Росписи по стенам казались красивыми даже в полумраке. На первый взгляд. Чуть позже темные провалы на месте глаз, красные разводы и отсутствие агнца вместо ребенка бросились в глаза. Дневной свет практически не проходил через плотные темные портьеры, закрывающие высокие и узкие окна. Горели свечи в высоких светильниках. Свечей оказалось много, внутри ощущался их жар, пахнущий жиром, воском и чем-то еще. Дуайт покосился на ближайшую картинку. Это потом он услышал про фрески. А сейчас изображенное он мог назвать только так.

«Rotting Christ», алеющими буквами, сочащимися поблескивающими потеками. Длинноволосый Павел, с растрепанной бородой, с карминовыми потеками по груди, держащий в руках голову Петра. Андрей, с вырезанным по спине флагом Конфедерации, с ногами Марии, сплетенными на его чреслах. Иоанн, окунающий ангелоподобного Иуду в купель, полную до краев, темнеющую тем же цветом, что и надпись. С кричащими из-под ее поверхности детскими ликами. Дуайт сплюнул. И двинулся вперед.

Скамьи, тяжелые, привезенные издалека, заполняли залу практически полностью. Алтарь вдалеке темнел воротцами. А вот фигуры, застывшие по бокам, виднелись хорошо. Бен и Карсон, примотанные к колоннам. Вернее, то, что осталось от них. Как можно снять кожу с живого человека так, чтобы полностью заглушить его крики? Просто. Закрыв ему рот каким-то намордником. Морриса вывернуло наизнанку.

– Твари. – Джексон задрожал. Пот выступил на светло-кофейной коже, дробовик заходил из стороны в сторону. Метис вышел, не таясь, к алтарю.

– Выходите, твари, идите сюда!

Командор прижал к полу дернувшегося к капралу Дуайта.

– Жди, глупец.

Ждать пришлось недолго. Они не пришли с потолочных балок, падая вниз гибкими живыми каплями. Не появились снизу, ломая паркет. Нет. Они, четыре странных создания, даже отдаленно не напоминавших молодых ребят в скромных серых балахонах, вышли прямо из стен.

Серое осталось. В цвете кожи, пронзенной изнутри черным переплетением сосудов, полных мертвой крови. Чернота продолжалась в глазах. Бездонно-антрацитовых, нечеловеческих и уж тем более не помнящих о Боге или вере в его сына. Не говоря про каких-то там апостолов.

Дробовик шарахнул первой пачкой, разметал половину тела первого по Аврааму, заканчивающего свое жертвоприношение. Ягненок мирно пасся рядом с каменным жертвенником. Авраам улыбался, дикой и страшной улыбкой. Дополнительные красные кляксы, попавшие прямо на него, нисколько не выделились. Своего сына тот резал без фартука.