И как раз в тот момент, когда в подпол вбежал первый стражник с факелом, Осип почувствовал, что слева слегка пахнуло свежей прохладой. От полной безвыходности он к этой прохладе и повернул. Повернул и оказался возле того самого подкопа, через который он в подпол царского дворца пролез. Хотя, не разглядишь – тот ил не тот, да это и неважно. Главное – злого места поскорее выбраться! Выбрались… Темно на улице. Не так как в подвале, конечно, но тоже не солнечный денёк. Повезло беглецам и на этот раз. Судьба у них, видно, такая, не зря же говорится: кому повешенным быть, то не утонет. Проползли беглецы через тот подкоп, а как выползли на волю, так сразу в темные кусты нырнули. И опять счастье улыбнулось: только в кустах затаились, а мимо них человек пять с факелами пробежали.

Изрядно поплутав по кустам, да ещё и во тьме, вышли Осип да спутница его к воротам. И ещё раз удача: в открытые ворота входили заспанные мужики – их из села на поиск привели. А привели, видимо, ещё не всех, потому и ворота не закрыли. Стражник побежал в деревню опаздывающих помощников торопить. Пока он бегал, Осип с девчонкой на волю и выскользнули.

Долго беглецы брели по обочине дороги, опасаясь любого встречного или поперечного: мало ли, что у кого на уме. Шли они медленно с оглядкой, часто останавливались, заподозрив нехорошее, иногда прятались в кустах, а потому к московскому посаду пришли только на рассвете. Через реку переправились ещё до того как ворота городские отворили. Пришлось немного подождать в толпе желающих поскорее пройти в город. Желающих собралось перед воротами много, недаром говорят, кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Вот и поднимались люди с первыми петухами, чтоб побольше благодати небесной отхватить. Правда, не всегда давалась в руки благодать та, но ежели не стараться, так и вообще никогда ничего кроме дули под нос не получишь. А если постараешься, то авось чего-нибудь и выгорит. Вот для такого «авось» и поднимались люди ни свет – ни заря.

Ещё в лесу решил Осип спрятать девчонку, чтоб с бухты-барахты часом не опростоволоситься. Чтоб повести её сразу в приказ, душа противилась. Не до девчонки в приказе будет при таких-то делах.

«Сперва дьяку Сабанееву всё расскажу, посоветуюсь, – думал подьячий, быстро шагая к конюшне Разбойного приказа, где служил подручным конюха дальний сродственник Осипа дядя Селиван, – а уж потом ясно будет, как дальше с этой девчонкой поступить. Только она может правду подтвердить. Не поверит Сабанеев мне, так сразу её приведу, а поверит – так тут ещё подумать надо. Пока же пусть она в избушке дяди Селивана поживёт».

Селиван выгребал навоз из хлева, но, узрев племянника, прислонил вилы к стене и радостно улыбнулся. Любил Селиван племяша своего, а потому и радовался каждой встрече.

– Как ты, Осьша? – дядя крепко прижал племянника к широкой груди. – Чего нового тебе Бог послал?

– Чего нового? – Осип развёл руками. – Напасти на меня, дядя Селиван, сыплются, как листья ветренной осенью. Одна другую погоняет…

– Ну-ка, ну-ка, – Селиван усадил Осипа на пенёк. – Рассказывай…

– А чего рассказывать, – подъячий махнул рукой и не решился родственнику всей правды рассказать. – Самое страшное – лошадь у меня украли, а дьяк Сабанеев кричит, если не найдёшь пропажу, в яме сгною. А где её теперь найдёшь, пропажу эту? Следок-то я, вроде, нашел…

– Подожди, подожди, – конюх удивлённо глянул на племянника. – Ты же Серка в последний раз из конюшни брал?

– Серка…

– И его у тебя украли?

– Его…

– Не пойму ничего, – дядя Селиван почесал затылок. – Так вон Серко в стойле стоит…