Агафон Германович молчал, поэтому Павел решил разнообразия ради помучить его другими вопросами.

– Кто знал о перевозке столь крупной суммы денег?

Из бледного Агафон Германович сделался пятнисто-зелёным.

– Я… То есть, – поспешно поправился он. – Не только я, конечно. О сумме известно всегда начальнику охраны, который отряжает сопровождение.

– Сами инкассаторы могут располагать такими сведениями?

– Нет. То есть, да, в момент погрузки они же всё видят и могут догадаться по количеству мешков.

– Хорошо. Давайте дальше: кто ещё?

– Начальник охраны, – повторил Агафон Германович. – Я, как начальник отдела мониторинга.

– А чем именно вы занимаетесь в банке? – снова перебил Павел.

Агафон Германович запнулся, пытаясь собраться с мыслями.

– Я… эм… занимаюсь проверкой банковских документов, контролирую все внешние и внутренние операции – на основании отчётов, конечно же. Веду проверку анкет клиентов на предмет причастности к криминальным структурам, препятствованием отмывания денег, проверяю документы, подтверждающие законность операций и денежных средств.

– Хорошо, дальше.

Агафон Германович утёр взопревший лоб.

– Так. Эм… ещё служащие хранилища, которые готовились принять деньги. Сам директор банка, разумеется.

– Что насчёт банка, из которого поступили деньги? И работников почты? – спросил Павел. – Они ведь тоже знали о деньгах.

– Да, но они не могли знать, когда их будут перевозить, – ответил служащий. – На почте о поступлении денег не знали вовсе, они ожидали груз, но не знали, какой, охрану обеспечивал банк, переводивший деньги. Кто мог у них знать о переводе денег, мне неизвестно.

– Очень хорошо. – Павел положил перед мужчиной чистый лист бумаги и перо. – Буду крайне признателен, если напишете список с именами.

Пока Агафон Германович, потея от усердия, заполнял листок кучерявыми буквами, Павел курил и смотрел в окно. «Невозможно так нервничать, если ни в чём не виноват, – рассуждал он. – Бывает, что честные граждане боятся полиции, но этого Ершова сейчас удар хватит от страха. С другой стороны, он может быть замешан только в отмывании денег, а к ограблению совершенно не причастен. Придётся проверять всех, но за господином Ершовым понаблюдать. Приставлю к нему пару агентов…» Мысли следователя оборвались, когда он вспомнил, что помимо прочего предстояло ещё заниматься заданием майора. Положим, какая-то информация уже имелась, и не мало, но агентов, все же придётся отправить. И, чтобы разобраться и с тем и с другим делом, обед придётся пропустить, так что домой не удастся попасть до вечера. «Ничего, позвоню Анфисе Алексеевне, узнаю, как там Поль…» – утешил себя Павел, но настроение всё равно уже испортилось.

***

Никогда ещё в своей жизни Анна так не волновалась. И смешно и страшно: страшно, что не возьмут, смешно, что она боится оказаться недостойной работы официантки.

Трактир располагался в квартале от кладбища, на узкой улице с домами, похожими на неприступные бастионы. Впрочем, весь город выглядел так же: прямые, геометрические линии, башни, камень, металл… Повернув под мост монорельсовой дороги, Анна чуть не присела от грохота, когда прямо у неё над головой пронёсся состав. Рельсы слишком низко шли над землёй, на уровне первого этажа, и на секунду показалось, что мост рухнет. Когда поезд проехал, следом за ним опустился шлейф чёрного дыма. Анна зажала нос рукавом пальто и ускорила шаг.

Улица производила жутковатое впечатление, кругом была грязь, которую не смог замаскировать даже свежий снег. Он уже испачкался, соприкоснувшись с городом, запятнал себя. На грязно-белой поверхности свежего снега оставались следы её ног. Цепочки следов людей и животных тянулись со всех сторон, переплетаясь друг с другом, двигаясь в одном направлении, а затем расходясь снова.