А однажды, под хмельком Юрка и вовсе обнаглел.

«Ведь мы любим друг друга… – шептал он на ухо. – …Так зачем насильно заглушать свои чувства? Витьку, конечно, жаль. Но тут ничего не поделаешь, мужик он не глупый, должен понять. Увезу я тебя на край света, подальше от завистливых глаз и будь, что будет…»

Но Рая, как порядочная супруга (хоть и скрипя сердцем), а всё же ему отказала. Семья и здравый смысл перевесили её страсть и сиюминутные желания.

«Нет, мой принц ещё не пришёл. Он всё ещё ищет меня. Потому и не стоит спешить…» – оправдывала свой отказ Рая.

Однако после… О том своём ответе, она весьма сожалела. Особенно тогда, когда Виктор «променял» её на «зелёного змея». А может и променял-то он её, именно из-за того, что догадывался: кому на самом деле принадлежало сердце супруги.

С той самой поры, когда Юрка получил от ворот поворот, след его в доме Чернышевых простыл. Он исчез не попрощавшись. И, похоже, пропал навсегда. Мечты, так и остались мечтами. И только тот мифический принц, уже представлялся Рае исключительно в образе Юрия.

Все вернулось на круги своя. Правда, в последнее время, в голове Раи всё чаще и чаще начинали блуждать мысли с полукриминальным оттенком, по поводу своего непутёвого мужа.

«Уж лучше б он погиб тогда, на границе. Юра-Юра, и зачем ты только спасал его, тащил на себе до заставы?..

Эх, и где ты сейчас, мой дорогой друг и тайный воздыхатель? Как живётся тебе без меня?.. – спрашивала Рая, входя в утреннее и ещё совсем малолюдное здание вокзала. А после, обращаясь уже к себе с укором, добавила. – …Что за мысли? И до чего ж я порочная баба. Ну, чем не привокзальная шлюха из моего ночного видения?..»

* * *

Наверняка, многим известны те неповторимые и щемящие душу чувства, которые непременно испытываешь, возвращаясь в места, где некогда прошла твоя юность.

Вот и Юрий Александрович Громов проснулся в это душное утро необыкновенно счастливым. Наконец-то он вернулся в родной Омск. В город своей молодости, первой любви и безумных поступков.

Открыв глаза, Юрий увидел рядом с собой, задержавшуюся с ночи голую девку.

– Пошла отсюда… – он брезгливо столкнул проститутку с кровати, не желая созерцать в столь знаменательный час грязную потаскушку.

Ведь именно сейчас, развалившись на мягких подушках в богатом убранстве гостиничном номере-люкс, он окончательно осознал то, чего сумел-таки добиться за последние годы и то, что он может себе позволить.

«А ведь когда-то был простым слесарюгой. На работу и с работы ходил по заводскому гудку. Каждый день, и в стужу, и в мороз, в ливень и зной знай себе, топай в этот грёбанный цех, к ненавистному верстаку. И никто, так ни разу и не поинтересовался: дескать, есть ли у тебя, Юрок, желание идти туда?»

Ненависть к пролетарскому труду, основанном на железной дисциплине и планово-авральной обязаловке, он впитал с той самой минуты, когда отчим впервые привёл Юрку к заводской проходной. Много воды утекло с тех мрачных времён.

Словно палочка-выручалочка, Юрию Александровичу, успевшему отслужить в армии и наработать приличный трудовой стаж, явилась начавшаяся в середине 80-х, горбачёвская Перестройка. Толком, не осознавая в какое время ему суждено будет жить, Громов осторожно «фарцевал» на барахолке. Немного осмелев, попробовал мотаться «челноком» в Польшу. Ну, а когда появились первые шальные деньжата, погнался за «длинным рублём» в более цивилизованные капиталистические страны.

Зачем он вернулся в город своего детства и юности, объяснить внятно даже самому себе, Громов не мог. Возможно, то была очередная ностальгическая волна, накрывшая с головой его одинокую, заграничную жизнь. Ведь там, на чужбине, новыми друзьями он так и не обзавёлся. А тут бесконечные воспоминания о дорогих его сердцу товарищах, вот и захотелось блеснуть перед ними во всей своей новой красе. А быть может, просто-напросто он вовремя смекнул, что именно здесь (в полуразрушенной Империи) и сейчас (во времена дикого разграбления народных недр), как в сказочной Стране дураков, из семян начального капитала обязательно взрастут денежные леса и рощи.