– А моя подруга Иштар скажет о себе сама, – заканчивает своё выступление Белит.

Встаёт вторая блондинка.

– Я пишу под псевдонимом Иштар, господа.

– А как вас зовут в миру, девушка? – спрашивает Чаркин.

Иштар с заметной неохотой отвечает:

– Ирина Спасибухова, но так как мы с подругой обе Ирины, то, чтобы нас не путали, предпочитаем псевдонимы.

Жидкие аплодисменты, не переходящие в овации.

Потом очередь доходит до Валеры Водостоя, Алёны Жолобайло, меня…

Пока идёт представление участников фестиваля, приносят заказанные блюда. Я получаю свой суп в хлебе и здоровенную кружку почти чёрного пива. Сразу отпиваю полкружки. Клаустрофобия немного отпускает. Наверное, потому что пиво действительно классное. Чаркин не соврал. После пива перехожу к супу. Кто не знает, чешский суп в хлебе представляет собой круглый каравай размером с тарелку. Верхняя корка каравая заранее отрезана и служит крышкой. Поднимаю её. Изнутри весь мякиш удалён и вместо него налит горячий суп – довольно скудная картофельная похлебка с кусочками колбасы. Тем не менее, вполне вкусно. С удовольствием ем суп, откусывая от хлебной крышки.

Тем временем, всё новые писатели и поэты называют свои звучные имена: молодая пара Дарья Брюнеткина и Антон Аксельрод из солнечного Ашдода. Тоненькая, как нос комара, юная Катя Дырофеева с очень полной мамой – мои землячки из Лейпцига. Евгений Эдуардович Плечистый из Львова. Юлиана Сатарова из Торонто, Настюша Пижонкова из Санкт-Петербурга. Платон Ли из Темиртау, Альберт Осечкин из Тирасполя… География фестиваля очень широка.

Я гляжу на беззаботно ужинающих мастеров российской словесности и гадаю, кто же из них наваял чудовищный «Умри от удовольствия». Но звоночек не звонит.

– А где же Юлия Леонидовна? – задаю я вопрос Подъяблонской, когда последний участник фестиваля получает свою порцию аплодисментов и опускается на лавку.

– Ой, понятия не имею! – пьяно машет рукой Ульяна Сергеевна. Она прилично отхлебнула пива из кружки мужа.

– Когда вы видели её последний раз? – не сдаюсь я.

– Подождите, дайте вспомнить, – морщит лоб Ульяна Сергеевна. – Вчера перед обедом. Да ну вас, Вадимчик! Нашли тему. Завтра познакомитесь с нашей ненаглядной Юлией.

– Юлия Леонидовна – загадочна, как «Мария Целеста», – язвительно замечает Аркадий Валентинович, поправляя очки.

– Да бросьте злословить, ребята! Мы же интеллигентные люди. Юлия – шикарная женщина и имеет право на личную жизнь, – вклинивается в наш разговор Чаркин.

Поймав момент, я спрашиваю его:

– Константин, сколько рассказов вы оценивали в финале?

Чаркин с удивлением смотрит на меня.

– Пятнадцать, а что?

– Просто спросил.

В этот момент ужин в подвале обретает новый смысл. На нашем дне появляются артисты: гибкая девушка с голыми плечами и саблями в руках; с ней два парня – один с какой-то замысловатой дудой, другой – с чем-то струнным. Все трое одеты в старинные костюмы. Разговоры смолкают, все поворачиваются лицом к артистам. После короткой паузы, парни начинают играть, а девушка танцевать, ловко управляясь со сверкающим оружием. У неё это здорово получается, несмотря на то что между столами особо не развернёшься. Одно неверное движение и невезучий посетитель ресторана может лишиться скальпа.

– Смотри, Вадик. Это ж мастерское шоу, – шепчет мне на ухо Алёна. – Во второй части выступления будет жонглирование огнями. Тоже очень круто.

– Ты уже была здесь? – спрашиваю я Алёну, но она не отвечает, а снова шепчет на ухо:

– Вадик, скажи: почему у тебя всё время грустные глаза?

– Потому что.

Алёна прижимается ко мне мягкой грудью.

– Я хотела бы тебя развеселить. Ты разрешишь мне сделать попытку?