Стартанули. Статичная картинка за окном плавно уплывает назад. Наш поезд быстро набирает скорость и через минуту городские здания сменяет унылый однообразный пейзаж: природа в дождь. Мне удивительно то, что состав двигается по рельсам без привычных перестуков и потряхиваний на стыках. Как будто стальные колёса катятся по стеклу. Но мне это нравится.

Не успел я привыкнуть к новым ощущениям, как по внутренней связи объявляют: «Дамы и господа! В связи с тем, что неизвестный мужчина совершил самоубийство, бросившись под поезд на нашей линии, возможно опоздание в Нюрнберг на сорок минут. Просим вашего понимания». Я понимаю, что всё становится очень плохо. Плохое начало, не к доброму концу. Не мог этот самоубийца немного подождать, пока мы проедем? Ему без разницы, а мой автобус из-за него теперь уйдёт в Прагу на десять минут раньше прибытия нашего поезда. У меня же нет этих десяти минут!

Легко постукиваю кончиками пальцев по сиденью. На моём тайном языке это означает: «Без паники!» Вынимаю мобильник, набираю Маринин номер. Она отзывается мгновенно, как будто ждала, что я позвоню. Взвинченный, говорю ей про тревожное объявление.

– Не переживай, родной, – успокаивает меня Марина. – Если ваш поезд опоздает, то автобус тоже задержится. Такое правило.

Уже весело прощаюсь с супругой. Как хорошо, что моя Маринка знает всё!

Над входом в вагон висит большое табло, на котором бегущая строка сообщает пассажирам текущую информацию о поездке. Двадцать первый век. Читаю на табло: опоздание сокращается до тридцати пяти минут. Ну, вот, жизнь-то налаживается! На этой радостной волне я вспоминаю про Малыша. Что там поделывает мой ангел-хранитель? Открываю сумку. Жизнь – это череда встреч и расставаний. Вот мы и встретились. Да, Малыш? Но Малыш на меня не реагирует – крепко спит. Храпит, словно прапорщик. Ну и ладно.

Железнодорожный вокзал в Нюрнберге – шумный, неуютный, кишащий народом муравейник. Конгломерат деловитых иностранцев всех типов и обличий. В зале ожидания на круглых тумбах сидят местные «синяки» – бабы и мужики. Они громко переругиваются хмельными голосами. Сразу видно, что Нюрнберг – город большой. Дома каменные, люди железные. Никакого сравнения с чистеньким и малолюдным Нашим Городком.

Смотрю на время. Наш скорый поезд опоздал всего на пять минут. Для скорого поезда совсем не плохо. Теперь я должен найти автобус до Праги. В моём билете указано, что пересадка займёт семь минут. Хорошо бы ещё знать, в какую сторону идти. Наобум вывожу себя на улицу. У вокзальных дверей вижу указатель. Вот теперь всё ясно – я ошибся. Мне нужно в противоположную сторону. Чувствую, как я устал – голова кружится сильнее обычного, ноги ватные, сердце стучит, как барабанные палочки, плечи ноют. Мне невмоготу тащить чемодан и сумку с Малышом. Придётся сделать нелёгкий выбор. Опускаю сумку на заплёванный асфальт, расстёгиваю молнию. Малыш смотрит на меня, выжидательно подняв правую бровь. Мол, какие-то проблемы?

Я выковыриваю сонного пса из сумки, ставлю на ноги, пытаюсь одеть ему намордник. Напрасно. Малыш отворачивает морду до тех пор, пока я не выдыхаюсь. В его глазках застыл вопрос: ты думаешь, что умнее меня? Надеюсь, что в моих глазах он читает ответ: успокойся, псина. Так все люди думают.

Засунув бесполезный намордник обратно в сумку, я пристёгиваю поводок к ошейнику.

– Надеюсь, что ты будешь счастлив со мной даже на привязи. Шагай вперёд, поводырь!

Я слегка дёргаю поводок, но Малыш и в этом не проявляет ни малейшей склонности к сотрудничеству. Он просто ложится на брюхо и отворачивается от меня.