…Король питерских безобразников, миллионер-мучник и пряничник Корлов, истыкал злополучное полотно лже-Маковского зонтиком в самых неподобных местах. Приблизительно на половине второй бутылки финь-шампань, он пришел к убеждению, что он совсем не Корлов, но цареубийца Желябов, а потому обязан произвести террористический акт. И, за неимением лучшего объекта, обрушился на безглагольное и недвижимое изображение Жени Мюнхеновой:
– А, шкура, великокняжеская наложница! Ты нашу русскую кровь пить? лопать народные деньги, добытые трудовым потом мозолистых рабочих рук? Врешь! Не допущу! Сокрушу! Вот тебе, польская стерва, – получай в брюхо! От сына своего отечества, – получай в сиськи! От внука верноподданных крестьян, освобожденных манием великодушного монарха от крепостной зависимости по манифесту 19 февраля, – получай во все места!..
Существуют также особые речевые приемы конструирования и словесные средства усиления оскорблений. Например, преднамеренное искажение слов умножением букв, слиянием словоформ, ненормативным словообразованием: дерьмократ, филолух, журналюга, авторесса, манагер, православнутый, овулядь. Образованию оскорбительных именований может служить и графика: написание личного имени со строчной буквы как выражение презрения; написание прописными буквами инвективной части фразы с целью особого выделения и т. п.
На обиженных воду возят
В функции оскорбления может выступать практически любое слово, негативно характеризующее адресата. Субъективизм всякой оценки отмечен еще в Послании к римлянам святого Апостола Павла: «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (14: 14). Из художественной литературы вспомним сцену из «Мастера и Маргариты»: Иешуа не счел оскорблением брошенное ему Левием Матвеем слово «собака», поскольку «не видел ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово».
Оценочная субъективность приводит к тому, что в бытовом общении, повседневном речевом обиходе за оскорбление можно принять едва ли не всякое обидное высказывание. Однако наряду с обиходно-бытовым есть правовое, юридическое определение: оскорбление – умышленное унижение чести и умаление достоинства, выраженное в неприличной форме. Сужая содержание и конкретизируя суть понятия, это определение применяется в лингвистической экспертизе для вынесения судебных решений.
Франсиско Гойя «Качели», 1792, холст, масло
Таким образом, с одной стороны, надо различать оскорбление как речевой жанр и как правонарушение; с другой стороны, необходимо отделять оскорбление как таковое от оскорбительного (обидного, неприятного, досаждающего) высказывания. Словесная формула оскорбления включает прямое, непосредственное, адресное обозначение лица вроде: «N. – дурак». Тогда как высказывания типа: «У N. дурацкий вид» или «N. написал дурацкий роман», – не являются собственно оскорблениями и относятся к враждебным замечаниям.
Потенциально оскорбительны все проявления злоречия: и порицание, и угроза, и насмешка, и клевета… В определенных обстоятельствах оскорбительны сомнение и недоверие («Ты действительно сам диссертацию писал?»); фамильярность («Что у вас с личиком?»); указание на слабости и просчеты («А вот тут-то у тебя ошибочка вышла!»); умаление успехов и достоинств («Мог бы и лучше выступить»); дискредитация мнения («Это полный бред!»); неприятное или невыгодное сравнение («А Вася лучше рисует»). Однако все эти и аналогичные высказывания не являются оскорблениями ни жанрово, ни юридически.
Обида – прерогатива обиженного. Отсюда поговорки: