Игнатьева перестала изображать ужимки и ударила ладонью по лбу. А моя догадливость проявила себя только в тот момент, когда прямо над плечом раздался голос Нины Александровны:

– Даже если у вашей подруги нервный тик, то он хотя бы лечится. В отличии от вашей лени и невнимательности. Денисова, скажите, вам понятна тема, которую я только что объяснила?

Я сглотнула и обвела взглядом аудиторию. Лиля попыталась подсунуть мне тетрадь с конспектом, но тяжелая сморщенная рука с ярко-розовым лаком и двумя рубиновыми перстнями на среднем пальце с грохотом прибила записи к столу.

– Денисова, зачет не за горами, вы же понимаете? – приподняв черные татуированные брови, спросила преподавательница.

Я нервно кивнула.

– И то, что мы с вами, возможно, там не увидимся, вы тоже понимаете?

Нина Александровна усмехнулась. А я вздохнула и постаралась поглубже закопать желание нагрубить. Все равно бесполезно. Если начну спорить – только сильнее раззадорю в Грымзе жажду молодой крови.

– Смотрите, Денисова, еще немного и превратитесь в Князева, – она презрительно кивнула на парту через проход от нас.

Денис Князев, высокий парень в темной куртке, что-то рисовал на полях истрепанной тетради.

На окружающий мир он не обращал внимания. Грымза поджала губы и добавила:

– Только Князеву после отчисления хотя бы армия светит, а вы по накатанной пойдете, с такими-то способностями.

– Нина Александровна! – возмутилась Лилька, но я схватила ее за локоть.

Не хватало еще, чтобы подруге влетело.

– Я поняла, Нина Александровна, – я натянуто улыбнулась. – Прошу прощения, больше такого не повториться.

Грымза фыркнула и поплелась по ступенькам вниз, продолжая бурчать лекцию.

– Стерва, – зашипела Ника.

Лиля осуждающе покачала головой, а я невольно перевела задумчивый взгляд на Князева, что, казалось, заснул с зажатой в пальцах ручкой. Парень перешел к нам на втором курсе, но до сих пор не влился в коллектив, предпочитая одиночество. В группе кто-то его опасался, кто-то пытался подшучивать, кто-то пускал неприятные слухи. Но Денис в любом случае оставался равнодушным, и, в конце концов, от него отстали.

– Опять залипла, – снова пихнула меня в бок Вероника. – Подруга, прекращай глазеть по сторонам и смотри в тетрадь. Она же сейчас вернется.

Я послушно вернулась к конспекту, а Лиля спустя пару минут тихо поинтересовалась:

– Что ты будешь делать с сообщением Риты?

Я раздраженно цыкнула и прошипела себе под нос:

– Пошлю на все четыре стороны.

К вечеру оживившийся город замело декабрьским снежком. Легкий и почти незаметный мороз пощипывал лицо, под ногами приятно хрустело, а машины на дорогах обижено фыркали, замешивая под колесами снежную грязь. До Нового года оставалось чуть меньше месяца. Почти на каждом повороте красовались наряженные елки, а мерцающий на деревьях и невысоких зданиях свет гирлянд приятно мозолил глаза.

По тротуарам в центре всюду носились промоутеры в костюмах новогодних персонажей. Один из них как раз направлялся к нам. Симпатичный парень, переодетый в Санта-Клауса, приятно заулыбался и запустил руку в огромный мешок на своем плече.

– Девушки, – он растянул губы в очаровательной улыбке и прокашлялся, пытаясь сделать голос ниже, – хотите подарочки еще до Нового года?

Он обращался к нам троим, но не отрывал взгляда от Игнатьевой. Ника, которая выглядела сногсшибательно в дорогом белоснежном полушубке, закатила глаза.

– Хотим, – дружелюбно улыбнулась Лиля.

Промоутера холодный прием Вероники ничуть не смутил. Он весело подмигнул Синицкой и достал из мешка три пирожка, завернутых в бумажные пакетики. Сверху на каждом была приклеена листовка, сообщающая, что неподалеку открывается новое кафе, и, в честь открытия, там действуют грандиозные скидки. Парень раздал нам по пакетику и снова уставился на Игнатьеву, которая держала угощение двумя пальцами и подозрительно принюхивалась.