– Жень, Женё-ёчек, встава-ай… ну, милый, ну, воробушек, вставай… к нам Танюшка пришла!
И тут вспышка!.. Я получаю сверх неожиданный, резкий удар в лицо… Упала. Волосы в охапку и повторный удар головой об пол… Дальше всё, как в тумане…
Меня, как кошонка, схватив за «шкирку», поднимают и сажают на табурет около онемевшей подруги. Я в прострации. Боль, кровь, шок. Вижу почерневшие в ярости, некогда абсолютно зелёные и такие любимые мной глаза. Они устремлены на Танюшку. Далее слышу голос… жёсткий, мёртвый, холодный и слова, которые не могут исходить от Женьки, от МОЕГО Женьки… Голос вкрадчиво задаёт подруге вопрос:
– Что с ней сделать, как ты думаешь?.. Ножом или вилкой?..
И, медленно протягивая свои сильные и вместе с тем ухоженные руки, нежно берёт со стола эти кухонные принадлежности. Мы смотрим на него, как кролики на удава, а у меня в голове проносится финальная строчка бородатого анекдота: «Ку»… «А почему так ма?..»
Таня, не видя всю бесперспективность конструктивного общения с индивидуумом, только что словившего белку, начала, заикаясь от страха, ему вещать:
– Жень, ты что? Настя любит тебя!
– Я не об этом тебя спрашиваю, дура!..– взревел мой любимый.
Я, немного придя в себя и воспользовавшись их содержательной беседой о препарировании моей тушки, быстро оценила ситуацию – мы одеты, обуты, сбоку, в шаге от нас, благо, приоткрытая дверь …
Я резко оттолкнула его и одновременно, схватив Таньку за рукав, вылетела из нашего крошечного «любовного гнёздышка». Пихнув её в спину к входной двери общаги, крикнула: «Беги!», а сама уже почувствовала сильный толчок и удар в спину. Он дёрнул за шубу и, увидев моё лежачее, беспомощное положение, воодушевился.
Я же, только успев обхватить голову руками, ждала пока он вдоволь «выгуляет» свои «гриндерсы» по моему дохлому телу. Слава Богу, полушубок скрадывал силу беспощадных ударов и превращал их не в переломы моего истерзанного тела, а в уродующие кровоподтёки и синяки.
Вдруг, на секунду всё затихло… «Что он собирается делать дальше?» Открыла глаза и, увидев, что я совсем одна лежу между душем и туалетом, вскочила на ноги. Побежала…
Танюха… Моя отважная Танюха ждала около подъезда. С ужасом в глазах она матюгнулась. А я только смогла произнести: «Дай закурить!»
Но прикурить я не успела, так как дешевая зажигалка и моя сигарета взметнулись в воздух. Они были выбиты снизу тяжёлым ботинком, неожиданно вклинившимся между нами.
И тут, увидев у него в руке мой кухонный нож, я заорала во всю глотку:
– Пожар, твою мать! Люди добрые, по-о-ожар!
Он оторопел от неожиданности, а нам того и надо…
Мы бежали минут двадцать без остановки, пока не поняли, что оторвались от моего любимого «оборотня в пагонах». Благо бежать нам было куда… к нашей общей с детства девятиэтажке … Забежала домой и разрыдалась. Нет-нет! Это страшный сон. Но по какой-то глупой иронии, страшный сон, в котором просто мечтаешь ещё глубже уснуть и больше никогда не просыпаться…
Глава шестая
Утро… Ну зачем же оно наступило? Мне ведь так не хотелось жить, дышать, а тем более думать и размышлять над тем, что произошло… За более, чем год нашей совместной жизни не было ничего подобного… Да мало того, что за год, за всю мою жизнь… Хоть раньше в ней и появлялись откровенно дворовые ублюдки, но никто из них никогда до меня и пальцем не дотронулся, в смысле агрессии… А тут… И было бы за что… Да, и правда, а за что?
Но мне нельзя было проваливаться в этот миллион терзающих меня вопросов, так как у «серорабочих» нет больничных и какой бы «каток» по тебе не проехался накануне, на работу надо выходить в любом случае.