Ей вспомнились выпуски «Еженедельных головоломок» с незаконченными кроссвордами, которые отец вечно бросал в туалетах дома (мама разгадывала только кроссворды в The New York Times). Иногда там печатали карикатуры с бородатыми узниками, подвешенными к стенам средневековой темницы среди скелетов. Теперь они уже не казались такими забавными.

Когда она сменила позу, чтобы дать отдых мышцам ног, привязь провисла и зацепилась за зазор под унитазом. Амала начала доставать ее, чтобы та не защемилась, но на середине жеста остановилась и подползла по полу на животе поближе к дыре: изгиб привязи опускался в сток. Амала сложила из него своего рода петлю и закрепила за бетонный выступ. Чтобы трос не дернул за лопатку, она обернула его вокруг руки, а затем уперлась ногами и потянула. Сначала ничего не происходило, потом что-то хрустнуло, и кусок бетона отвалился, высвободив трос. Амала упала навзничь, ударившись раной, и до крови прикусила губу, чтобы не закричать, но хотя она снова пролезла рукой в отверстие, ухватить камень так и не смогла. Она услышала, как он отскочил от металлической трубы, а затем шумно покатился, как будто упав на наклонную металлическую поверхность.

Испугавшись, что эти звуки могли донестись до Ореста, она поднялась на колени и поскорее поставила чашу унитаза на место. Прежде чем она успела ее задвинуть, из дыры под ней раздался душераздирающий крик.

После очередной отвратительной ночи в доме Танкреда Франческа ворвалась в контору невыспавшейся и во вчерашней одежде: если бы она заехала к себе в квартиру, у нее не хватило бы сил выйти оттуда. В ее отдельном туалете на работе имелся маленький гардероб как раз для таких чрезвычайных случаев, и она собиралась переодеться там.

Франческа зигзагами пронеслась между столами в open space[21], кивая в ответ каждому, кто хотел с ней поговорить, и направилась прямо к столу Самуэле, который с обведенными усталостью глазами стучал по клавиатуре.

– Ты что, спал здесь? – удивилась она.

– Доброе утро, госпожа адвокат. Нет, я всю ночь работал у себя дома.

– Чем вызван такой похоронный тон? Ты что-то нашел или не нашел ничего?

– К сожалению, первое.

Желудок Франчески сжался.

– Зайди ко мне минут через десять.

Когда Самуэле явился в кабинет, она уже переоделась в чистое и сидела за письменным столом, добавляя в чай капельку коньяка. Кипа документов, ожидающих ее рассмотрения, настолько выросла, что отбрасывала тень.

– Хочешь? – спросила Франческа, покачивая бутылкой.

– Рановато для меня.

– В обычных обстоятельствах и для меня тоже, но, знаешь ли, у меня был дерьмовый день. Очень долгий дерьмовый день, хотя еще всего десять утра.

– Есть новости о вашей племяннице?

– Нет. Итак, я слушаю. Кто эта жертва?

– Возможная жертва.

– Возможная жертва. Ясно, продолжай!

– Ее зовут – или звали – София Вулло. На момент исчезновения ей было семнадцать лет.

– Когда она пропала?

– Чуть больше года назад. Но странность в том, что это случилось ровно через тридцать три года после похищения Кристины Мадзини, которую тогда считали третьей жертвой Контини.

– Девушки пропадают почти каждый день.

– Вулло – особый случай. Она жила в Понте-дель-Олио, в провинции Пьяченца.

– Я знаю, где это. Я здесь родилась.

«…А переродилась в Англии», – всегда добавляла она, рассказывая о себе лондонским друзьям. Теперь она начала задаваться вопросом, было ли это когда-нибудь правдой.

– Простите. – Самуэле потянулся к очкам, но одернул себя. – Не знаю, что случилось с ее родителями, но жила она в приюте для несовершеннолетних. И училась в одной школе с вашей племянницей.