Мацца оказался прав во всем. Встречаясь с пожилыми агентами, Итала пережила не самые приятные минуты, но в конце концов, как и ожидалось, они приняли предложенную стратегию. Принесенные в жертву сдались с повинной, признавшись в ряде мелких преступлений и изображая полное содействие. Единственным, кто попал за решетку, был агент, задержанный с кокаином, да и то всего на пару лет – пятую часть срока, к которому приговорили бы любого другого в его обстоятельствах. Остальные отделались увольнением.

Итала же научилась работать по-новому.

Мацца стал комиссаром полиции Фоджи, и когда по пути домой Итала позвонила ему из телефонной будки через рабочий коммутатор, он ответил с не связанного с ним добавочного номера. Они не слышали друг друга с прошлого Рождества, когда обменялись традиционными поздравлениями. Итала рассказала ему, что встречалась с окружным прокурором Нитти, но не сказала почему. Ей не хотелось обсуждать это по телефону.

– Я с ним не знаком, – сказал Мацца. – Что он за человек?

– Конченая сволочь. Угрожает подвести меня под следствие, если я кое в чем ему не помогу.

– А почему ты не хочешь ему помочь?

– Потому что это немного выходит за рамки, которые я для себя установила.

– Мы служим закону, – сказал Мацца. – Я разузнаю, не смогу ли помочь тебе выкрутиться, но все же будет лучше, если ты ему уступишь. А что касается рамок, ты слишком строга к себе. Тебе под силу любая задача, которую ты перед собой поставишь. Как поживает Чезарино?

Итала вежливо ответила, подождала, пока он даст отбой, а затем вытерла руки салфеткой, потому что кто-то прилепил к трубке жвачку. Она не слишком рассчитывала на Маццу, но ей было приятно его услышать.

Домой она вернулась в двенадцатом часу ночи. В Кремоне арендная плата была низкой, и она нашла хорошую квартиру с кухней в двух шагах от заброшенного и полуразрушенного, но все еще впечатляющего бывшего монастыря Тела Христова. Помимо двух спален, в ней была кухонька с балконом и гостиная. Итала сняла квартиру уже обставленной, до нее там жил пожилой мужчина, о чем легко можно было догадаться по мебели орехового цвета. Единственное, что она сделала, – это сняла гравюру с изображением старика, пьющего пиво, и заменила стульчак унитаза.

Анна, домработница, обнаружилась в столовой: сидя за столом, она читала какую-то книгу по саморазвитию и одновременно слушала на малой громкости первый канал радио. Это была миниатюрная крашеная блондинка, которая жила этажом выше с мужем и детьми. Она загнула уголок страницы и осведомилась:

– Неужели так сложно предупредить, что опоздаете?

– Прости, у меня непредсказуемая работа.

Итала подняла крышку сковороды на плите. Оссобуко[9] с горошком. Блюдо уже остыло, и жир свернулся в белые комочки. В животе у нее заурчало. Она взяла пальцами несколько горошин и положила их в рот.

Анна выхватила у нее сковороду:

– Я разогрею! Не обязательно свинячить.

– Сделай мне с ним пару сэндвичей, чтобы я поела за работой.

– Вы собираетесь еще работать?

– Меня это тоже не радует.

Анна снизошла к ее просьбе и протянула ей завернутые в салфетку сэндвичи.

– Кость я туда не клала, – проворчала она. – А то вы бы и ее съели…

– Спасибо.

Домработница сняла фартук и направилась к двери.

– Чезаре спит, зайдите поцеловать его на ночь, он дожидался вас целый день.

– Я и так бы это сделала.

– Ну-ну… – коротко отозвалась Анна, прежде чем уйти.

Прихватив сэндвичи и полупустую бутылку красного вина, Итала отнесла их в спальню. Помимо двуспальной кровати, смятой только с одной стороны, обстановку составляли кресло с откидной спинкой и бронированный оружейный шкафчик. Итала убрала пистолет и переоделась во фланелевую пижаму.