– Я бы на вашем месте поостерёгся переходить на оскорбления, – предупредил старейшина Эмери. – Таково решение Совета.

Фитц с такой силой стиснул зубы, что дрогнул подбородок.

Алден откашлялся.

– Фитц, я понимаю, как ты злишься. И не стану тебя отговаривать, но не стоит делать из мухи слона – это всего лишь шесть месяцев твоей жизни.

– За шесть месяцев многое может произойти, – раздался у входа в зал голос с таким же резковатым акцентом, как у Фитца, Бианы и Алдена.

При виде входящего в зал светловолосого эльфа в безупречно белом одеянии присутствующие зашептались. У него были резкие черты лица, а такие длинные кончики ушей Софи видела впервые в жизни, поэтому не удивилась, когда Бронте сказал:

– Фэллон, добро пожаловать. Какая приятная неожиданность.

– Да я случайно заглянул, – признался Фэллон, оглядываясь словно в порыве броситься наутёк.

Софи вытянула шею, чтобы лучше разглядеть знаменитого затворника рода Вакеров, и тут вдруг её осенило, почему при его описании к слову «красивый» так и напрашивалось «поразительно». Острый клин светлых с проседью волос на лбу и залысины на висках придавали его безупречным чертам какую-то суровость, но самое сильное впечатление производили глаза, бездонные, как ночное небо, и горящие тысячелетней мудростью.

– Что ж… Спасибо, что пришли, – сказал Эмери, и все двенадцать старейшин согласно кивнули. На поклон было непохоже, скорее как дань уважения не просто бывшему члену Совета, а одному из его основателей. Фэллон прослужил почти тысячу лет, а потом оставил свой пост ради женитьбы на пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прабабушке Фитца и Бианы.

Старейшинам не разрешалось иметь семью, детей, чтобы их решения были беспристрастны.

Заламывая руки, Фэллон окинул взглядом зал.

– Прошу прощения за опоздание. Я предпочитаю домашнее уединение, где мой разум не борется, отделяя настоящее от прошлого. Бронте, я даже не представляю, как ты справляешься.

– Уйти с головой в работу бывает полезно, – заметил Бронте. – Воспоминания о былом отходят на второй план.

– Пожалуй, – согласился Фэллон, задумчиво уставясь в пустоту. – Но вся эта суета просто… выматывает.

Повисла долгая пауза, которую Эмери прервал с едва заметным недовольством в голосе:

– Полагаю, у вас веская причина прерывать заседание.

Фэллон крепко зажмурился, опуская руки.

– Есть. По крайней мере… была. Совсем запамятовал. О чём я говорил?

– Вот это красавчик, – прошептала Ро, бесцеремонно встряхнув Кифа за плечи. – Ну всё, готовься сверкать своими тощими ходулями по всей школе.

– И вовсе они не тощие, – возразил Киф и повысил голос, подсказывая Фэллону: – Вы сказали, что за шесть месяцев может случиться многое.

– Ах да. Что-то знакомое. И правда, многое может случиться, – Фэллон уставился на руки, переплетая пальцы. – Только я хотел что-то добавить… совсем из головы вылетело.

Снова повисла долгая неловкая пауза, и Ро начала хихикать, а Софи едва сдерживала улыбку при виде ёрзающего Кифа.

Наконец Эмери не выдержал:

– Что ж, как вспомните, приходите к нам в любое время. А сейчас мы должны вернуться к делу. – Он повернулся к Алвару: – Мы переведём вас в Эверглен, как только…

– Эверглен! – воскликнул Фэллон. – Точно!

И приблизился к тронам старейшин.

– Вам не кажется, что отправлять его домой опрометчиво?

– Это почему же? – удивился Эмери.

– Вижу по крайней мере две причины, – начал Фэллон. – Во-первых, Эверглен – владения Древних. Даже подозреваю, кое-какие постройки сохранились ещё с тех времён.

– Одна комната точно, – согласился Алден. – Мой личный кабинет как раз из них. И что тут особенного?