Нет, я тебя вовсе не осуждаю. Так все дембеля делают. Ты лучше скажи, а мне-то чего делать? Сам ведь знаешь, что не застал я настоящей войны. Почти год на Кавказе, а стыдно признаться: ни одного матёрого боевика, так живьём и не видел. Каждый день одни и те же горные пейзажи и всё те же, до боли приевшиеся, физиономии. Хоть байки какие послушать, чтоб на «гражданке», от первого лица их пересказывать. Кстати, Славка. Надеюсь, ты не сдашь меня, нашим пацанам? Не станешь трепаться о том, что вот так, в этой грёбаной будке я всю свою чеченскую войну и просидел. Сам должен понимать: как мне чертовски не повезло.

– Ну, ты и придурок. Да, о такой службе, как у тебя, любой из доброй дюжины моих бывших сослуживцев… Тех самых, что вернулись домой в «цинке», тебе бы позавидовали чёрной завистью. Молил бы ты лучше Бога о том, чтоб твоя нынешняя служба, таковой до самого дембеля и осталась.

– Бут, да ты с ума что ли сошел!.. – возмутился Цымбал. – …Ещё один, точно такой же, тягомотный год. Я этого, точно, не выдержу. И, вообще, я уж давно собираюсь рапорт подать о своём переводе в другое подразделение. Буду проситься туда, где задачи, а главное, возможности – несколько иные.

– Давай-давай. Пиши, писака хренов. Когда в башке пусто, то и держит она курс в ту самую сторону, куда в ней ветер подует. Короче, делай что хочешь. Только отстань от меня со своими тупыми расспросами. А коль военными небылицами желаешь по разжиться, так это к Якушеву. Горазд наш Серёга на всевозможные около армейские сплетни и прочие байки. – Бутаков, подперев рукой голову, устроился поудобнее и закрыл глаза. – Посплю малость. Если что, разбудишь.

Однако нормально отдохнуть, он так и не сумел. Из лёгкого послеобеденного дрёма, очень скоро его вывел, всё тот же, неугомонный земляк. Помаявшись бездельем, Цымбал предпочел разбудить «старшего».

– Славян, я тут, одну ситуацию прикольную вспомнил. Рассказать? – поинтересовался он, пренебрегая предупреждением сослуживца.

– Трави, уж коль разбудил. – не открывая глаз, пробурчал орденоносец. – Но учти. Если будет не смешно, схлопочешь.

– Примерно год назад та история приключилась. С призывного пункта нас отвезли на железнодорожный вокзал и погрузили в два прицепных пассажирских вагона. В них-то мы и проехали, почитай, пол страны. Во время стоянок, как и положено, из вагонов никого не выпускали. Так и мариновались мы в вагонной духоте, словно огурцы в бочке. Другие города и иные населённые пункты, мы могли созерцать лишь сквозь грязные окна своих кубриков.

– Ты можешь, обойтись без лирики? – раздражённо поморщился Бутаков.

– Обожди. Я итак, перехожу уже к главному. Короче. Тормознул наш поезд на каком-то, ну, совсем мелком полустанке. А теперь представь следующую картину.

На соседнем с нами пути, ещё один пассажирский состав стоит. И в том поезде, прямо напротив нас, полное купе дембелей. Водку, суки, пьют. На нас ноль внимания. Потом, всё же заметили. Окно своё открыли и давай нам, стриженным, рожи свои корчить. Орут: дескать, попали мы по самые яйца. Минут пять, так и стояли: окно к окну. И всё это время, слушали, отправленные в наш адрес самые отвратительные оскорбления. Такая тоска меня, тогда пробрала. Вот думаю, везучие. Уже отмучились, потому и молчал. Да и остальные наши, так же, попритихли. Видимо, по тем же самым соображениям.

И вот, слава Богу, их поезд наконец-то тронулся. Он медленно покатился на Восток. Туда, где остались наши родители, друзья и всё, что связанно с нашим детством и юностью. И тут, вдобавок ко всему, один из тех дембелей, чуть ли не по пояс высунувшись из окна, кричит нам во всё горло: «Прощай, шпана! Удачи вам, сопляки! А мы поехали ваших тёлок трахать!»