Смотрик при его приближении привычно поднял и раскинул все четыре конечности, уверяя в несусветном почтении и категорическом отсутствии дурных мыслей.

– Грр!

Рык сопроводился пинком, подбросившим тельце подростка на полметра. Скуля, Смотрик быстро засеменил к выходу.

Обойдя кормящую мамашу и нескольких малышей, краткой дугой вожак вышел к нашему углу.

– Грр! – Грязная пятерня толкнула съежившуюся от страха Тому, не поднявшую лица и тем не демонстрирующую ни вызов, ни покорность.

Девушку от такого касания подбросило и едва не перевернуло в воздухе, она застонала.

– Ррр! – рявкнул я, сам не ожидая от себя такого.

Вожак не ожидал тем более. Широко замахнувшись, он отправил меня в полет на ближайшие камни.

– Грррр!

Приходившая в себя голова кружилась от боли и, кажется, намеревалась расколоться. Я помотал ею, успокаивая кружение цветных пятен. Подбежала Тома, руки подобрали меня с пола, взвалив поперек тонкой спины. Потом девушка покорно расплылась перед вожаком и потащилась на выход. Инцидент был исчерпан.

– Не нарывайся зря, – шепнула она.

– Зря не буду, – вылетело у меня обещание, пока со стоном сползал на землю, вставая на собственные руки и ноги.

Обошлось, ничего не отбил, не сломал. Даже ободрал не до сильной крови. Тома, конечно, права… но почему-то не покидала противоречивая уверенность, что поступил правильно.

Вожак повел стаю дальше в горы. На вершины гор. И через вершины, в знобящий ветер и голые камни. Тропинок не было. Редкие кустистые площадки в начале пути позволяли идти хоть как-то, в остальных местах приходилось карабкаться. Много часов добирались до спрятанной между скалистых гор долины. Стало понятно, почему многих оставили. Влезть по отвесным камням могли две категории: самые опытные и самые юные. Первые знали как, вторые ничего не боялись. И учились – на ходу.

Из Томы скалолаз, прямо скажем, фиговый.

– Правило трех опор! – снова и снова шептал я, когда ее нога в очередной раз срывалась, а руки едва успевали схватиться за что-то. Иногда за меня. Пару раз я хватал ее, уже покатившуюся вместе с осыпавшейся породой.

– Я знаю, – кивала она, – но… забываю. Нога сама идет.

Нога снова пошла. Сыпучий камень под ней обрушился, Тома поехала вниз, глядя в мои удалявшиеся глаза невыразимо круглыми своими. Помочь я не успел – выброшенная рука жамкнула пустоту.

На участке ниже что-то шарахнулось вбок, и проносившуюся вниз Тому на лету перехватил прыгнувший в ее сторону Смотрик. С расцарапанными животом и грудью, ошалевшая Тома болталась над чудовищной пастью пропасти с острыми зубами внизу, удерживаемая чужой кистью за ногу. Голова свесилась вниз, руки растерянно пытались уцепиться хоть за что-то. А не за что.

– Держись! – забыв о конспирации, крикнул я. – Иду!

Ноги, что уже привыкли быть лапами, принялись быстро спускаться, иногда откровенно плюя на то самое правило трех опор. На чей-то недовольный рык сверху было начхать. В висках стучало. Молотом. По звонкой наковальне мозга. В том числе – спинного. Успею ли?

Последние пару метров пришлось просто съехать, расчекрыжив зад кровавыми полосами. Ступни почувствовали крепкую опору. Напрягшийся Смотрик уже вытягивал Тому из бездны, перехватив поперек ребер, мне осталось только придержать ее за руки, переворачивая головой вверх, а его подстраховать.

Тома, от пережитого страха вжавшаяся в спасителя, не смела отпустить вцепившихся в него рук.

Отдышавшись немного, она обнаружила себя висящей на постороннем человеке и меня рядом. Смутилась жутко. Ушки запылали.

– Спасибо, – проговорила еле слышно, отлипая от парня, что продолжал держать ее так, словно еще падала.