С МЯСОМ!!!

Марианна содрогнулась, подавляя рвотный рефлекс.

– Это…

– Отдай мне. – Выхваченный у нее жирный кусок перекочевал в мою миску.

– Почему девочка мяса не хочет? – насторожился повар. – У нас все отменное, козлика только с утра закололи.

– Больная потому что, – брякнул я первое пришедшее в голову. – Э-э… организм с детства мяса не принимает.

– А я грешным делом подумал, что вы из Каинова племени, даже рука за мечом потянулась. – Запанибратское подмигивание показало, что повар так шутит.

Добрые у него шутки. Если здесь все столь же добрые…

Марианна глядела с ужасом и абсолютным непониманием. Главное – она молчала, и я мысленно перекрестился, а губы вылепили беззвучное «Алле хвала». Когда мозг соотнес бездумно сделанное, захотелось улыбнуться, но что-то внутри не дало. Пусть все идет, как идет. Под какой бы крышей ни работал мой ангел-хранитель, со своей ролью он успешно справлялся, и не нужно сбивать его с толку лишним философствованием. С волками жить – по-волчьи выть, закон джунглей.

Мысли повара поменяли направление.

– Пятнадцать есть? – Облокотившись о тесаную столешницу, он пристально глядел на царевну.

Ответил я:

– Почти, но еще нет.

– Красивая невеста растет. Сыну шестнадцать, а ничего подходящего не нашли. Сколько просите? Я хоть и трапезник, а человек не бедный. Как с отцом связаться?

– Мы, – я переглянулся с окаменевшей царевной, – сироты. Родители… утонули.

– То есть, теперь ты за нее отвечаешь? Ваней зовут? Никому, Вань, девку не отдавай, срок придет, я тебя найду. Не обижу.

Трапезник еще раз масляно подмигнул и отошел. Компот нам принес поваренок, копия толстого повара, только на щеках пух вместо бороды. Зуб даю – это упомянутый сын. Отправлен на смотрины. Вскоре из-за ширмочки донесся разговор отца с сыном, который старший толстяк даже не пытался приглушить:

– На днях опять ушкурники чудили, эти, должно, с пощипанного челна. Хороша девка, верно?

Сынок не ответил. Громко, во всяком случае. Но через некоторое время раздался его интересующийся голос:

– Не понимаю, почему конязь ушкурников не приструнит? Зачем вообще пускает?

– У нас договор: мы не трогаем их, они – нас. У них вода, у нас земля, у каждого свой способ заработка. В наших водах они платят десятину.

В дверях вновь появился Вешняк.

– Вань, сестрица уже на ручки просится. – Он задумчиво пожевал нижнюю губу, глаза при этом глядели куда-то в середину царевны. – Нет привычки?

Марианна вспыхнула, подогнутые ноги мигом вернулись вниз:

– У вас пол очень занозистый.

– Увы, сафьяновых сапожек предложить не могу. – Присев рядом со мной, Вешняк посерьезнел, обращенный ко мне голос обрел деловитость: – Выкуп за вас кто внесет? Через кого, куда и кому весть передавать?

– Нет у нас теперь никого. Потопли.

– Родителей… ушкурники?

Я кивнул, нога наступила на холодную Марианнину. Она едва сдержалась, чтоб не влезть в разговор.

Последняя возможность сказать правду и быть переправленными за реку, пусть за выкуп, только что была уничтожена. Меня напрягла и заставила прикусить язык аналогия с чертями, Марианну – облеченная в шутку необъяснимая ярость толстяка. Если вскроется правда о нас, совсем не факт, что кто-то отправится передавать весть.

Я умирать не торопился. Царевна, конечно, грезила о доме, но мою компанию покидать не собиралась. Судьба совершила новый поворот, мы оба это поняли. Ладони нашли друг друга и крепко сжали.

После еды нас отвели в грубо сколоченную уборную, где Марианна, пунцовая от стыда, через меня попросила новых тряпочек на полоски.

Вешняк встревожился:

– Ранена?

– Нет. – Я опустил глаза.