Хорошо еще, что есть у меня такой укромный уголок. Там, в подвале недостроенного корпуса, сумрачно, но тихо, и припасены ящики, чтобы не холодно было сидеть. Там мы будем одни – я и Оно, и ни за что на свете не выйдем из тени. Раньше времени…

К концу разговора Щедринский совсем расклеился. Он пропускал вопросы мимо ушей, смотрел в одну точку и думал о чем-то своем. Колесникову никак не удавалось вывести его из ступора.

– Ну ладно, вы, я вижу, устали, – участковый поднялся, – пойду, побеседую с коллективом…

Он открыл дверь и, уже шагнув за порог, оглянулся.

– …А потом вернусь, и продолжим!

Альберт Витальевич не отреагировал на его слова. С испуганным изумлением он смотрел куда-то мимо, в темноту коридора.

– Что там такое? – Колесников уловил краем глаза какое-то движение, но, обернувшись, заметил только длинную, угольно-черную тень, скользнувшую по полу.

– Кхм… кошку держите? – спросил он Щедринского, просто так, чтобы справиться с холодком, внезапно пробежавшим по спине.

– Кошку? Н-не знаю… – ответил тот почему-то шепотом.

– Хорошо. Разберемся! – участковый решительно закрыл дверь и направился в студию.

Здесь он застал почти всю съемочную группу за накрытым столом, только двое рабочих лазили по колосникам, натягивая от пола до потолка необъятных размеров синее полотно.

– Чайку выпейте, товарищ капитан! – пригласила Алла Леонидовна и тут же по-хозяйски распорядилась:

– Леночка! Подай, киска, сервизную чашку из реквизита. Илюша! Сзади тебя стул свободный. Передай товарищу. Вам с чем бутерброд? Салями, сервелат?

– О! Да у вас тут прямо пир горой! – Колесников не стал ломаться и подсел к столу, тем более, что собирался еще кое-что узнать от съемочной группы.

– Спонсорская продукция, – пояснила Алла Леонидовна. – До следующей съемки все равно не доживет, так что поневоле приходится пировать. Праздник живота, так сказать. При наших-то зарплатах на свои не погуляешь! А у вас как, в милиции?

– М-да, – Колесников покивал, – тоже на сервелаты не хватает…

– А го-орят, сейчас в милиции хо-ошо платят, – сказала непрерывно жующая Леночка, подавая ему чашку чая и тарелку разноцветных бутербродов. – У меня о-ин знакомый в РУ-ОПе служит, так он…

– Ну, сравнила! – хохотнул маленький востроносый оператор. – То в РУБОПе, а то участковым! У меня жена, например, участковый врач. Ну и что? Ходьбы двадцать километров в день, а денег – шиш! Правильно я говорю?

– Есть такой эффект, – Колесников улыбнулся.

– Серьезно? – удивился осветитель Илюша. – А в Москве участковый – самая выгодная должность.

– Да уж куда нам до москвичей! – съязвила Алла Леонидовна, не переставая подкладывать Колесникову яства, – вы, товарищ капитан, постромы попробуйте! Это новый сорт, просто чудо…

– Спасибо.

– В Москве ж регистрация нужна… – продолжал Илюша, – А регистрацию участковый дает. В том числе и кавказцам. Вот они там на джипах и катаются…

– Кавказцы? – глазки Леночки расширились, насколько позволяли щеки.

– Участковые, – пояснил осветитель. – Кавказцы-то – само собой…

– Скучаете по столице? – спросил Колесников.

Он понял, что это и есть Илья Зимин, бывший оператор самого Никиты. Знать бы еще, кто такой Никита…

– Скучаю? – Зимин прищурился на него подслеповатыми глазами. – Нет, пожалуй. Чего уж теперь скучать?…

– Правильно, Илья! – ввернул востроносый, – Чего по ней скучать? Грязь, грохот, суета! Верно я говорю?

– Угу, – легко согласился Зимин. – Я свое отсуетился.

– Ну почему же? – участковый понял, что Илью будет нетрудно разговорить. – В вашем возрасте на покой как будто рановато!

Зимин покачал головой.

– Вы не в курсе, наверное…