И я ждала. Того самого любителя зимних развлечений. Но он решил не попадаться на давно заброшенную в ледяную прорубь удочку. Чуял, что рыбак я неопытный, и обходил стороной.

Я снова поджала верхнюю губу и дунула на нос. Мышцы скрутило, озноб усилился.

– Вот и не пойду больше на каток, – простонала я.

И ведь ни кашля, ни насморка, даже в горле не першило! Неужели от удара коленками поднимается температура?

Ноги отозвались огненным гудением. Я скинула одеяло, чтобы убедится, что не начался настоящий пожар – вверх по бедрам ползла яркая оранжевая дорожка.

– Мама! – завопила я, смахивая невесть откуда взявшееся пламя.

– Ида? – послышался голос родительницы из кухни. – Доченька, что случилось? Бегу!

Я тщетно размахивала руками, но огонь взбирался всё выше. Заполз под футболку, захватил живот и спину, растёкся по плечам и спустился на кисти. А когда достиг пальцев, ногти обуглились и почернели на концах, как подпалённые спички.

Мама ворвалась в комнату, наблюдая моё полное отчаяние.

– Ида? – икнула она и осела на пол прямо возле двери, привалившись к косяку.

Совсем не помню, как решила покинуть уютную постель и проветриться. Но зимний воздух приятно кусал разгоряченные щёки. Негнущиеся ноги резво семенили по утоптанной тропинке между мшистых стволов. Зелёные лапы елей, прикрытые искрящимся пухом, кивали от прикосновений ветра, успокаивали смолистым ароматом. Даже в холоде витал пряный дух деревьев, засохших трав, спелых ягод рябины, кокетливых белок и шумных воробьёв. Ухо ловило мельчайшие шорохи, скрипы, свисты.

Я радовалась каждому вдоху. Каждому взгляду, брошенному то на изящный завиток коры, то на растрёпанную щеглом шишку, то на опавшую с ясеня хрупкую кисть. Мягко ступая по снегу, я не издавала ни звука, но наслаждалась плавной мелодией лесного царства. Музыка – повсюду она!

Шуба надёжно защищала от низкой температуры, внутри же теплился рыжий огонёк. Тот самый, что дома испепелял кости и прожигал плоть, вырвавшись наружу. Теперь успокоился, получив желаемое.

Но мне вдруг захотелось проверить. Я разогналась – быстро-быстро перебирала конечностями, как обычно делала это на катке. Но получалось куда задорнее! Ветер свистел в ушах, прижимая их к голове. Язык высунулся набок.

И тут я услышала пронзительный писк. Высоко подпрыгнула и бросилась в сугроб, провалившись почти целиком. Кончик хвоста затрепетал от восторга. Я поймала!

Рот наполнился восхитительным вкусом мясного деликатеса. Тёплая нежная тушка, приправленная морозцем и оттенённая хрустящими льдинками, стремительно проскользнула в желудок. Я зажмурилась от удовольствия. Облизнулась и азартно огляделась. Ещё!

Навострила ушки, принюхалась, повела головой по ветру. Взметнула снежную пыль, что заиграла в закатных лучах пурпурными искорками. И поскакала на далёкий треск сухого валежника. Лишь кончики пальцев пружинисто отталкивались от белого покрывала, а сама я парила меж стволов, мелькала яркой вспышкой.

Шум дороги, к которой я приближалась, отвлёк от предвкушения новой добычи. И тогда я почуяла другой запах. Тонкий, манящий. Он словно зазывал меня в самое прекрасное место на свете. Рисовал в воображении картины цветущей среди зимы поляны. Маленькие лепестки на изумрудных ножках лиловыми каплями украшали спящий лес. Тягучим ароматом заплывали в нос, оседали в сердце, пробирались в душу – выворачивали наизнанку. Собственные кости бряцали друг о друга, выкручивая суставы. Лёгкие болезненно раздувались в попытках вместить больше чарующего благоухания.

По плечам пробежал холодок.

Колючий снег безжалостно ранил бледную кожу на босых ступнях. Изо рта вырвался пар. Тело содрогнулось в попытке согреться. Зубы застучали. Я обхватила себя руками. Огляделась.