А я стал напарником у Дубинина Гришки, которому тоже исполнилось 14, но он не смог найти себе замену, и ему пришлось остаться пастухом. Гришка был за старшего, а я – подпасок. Пастухом он уже не хотел быть и эксплуатировал меня по полной. Как куда надо бежать, так давай, Миша, отгони, пригони, заверни. Хорошо, был у нас пёс толковый, смышлёный. Он всё время бегал со мной, помогал коров завернуть и направить куда надо. За день так набегаешься, что вечером, чуть стемнеет, уже с ног валишься.

Приближалась осень, подошла пора в школу собираться. Я оказался в числе переростков. Мне к тому времени было уже 10 лет. Возник вопрос: идти в школу или продолжать работать пастухом. В школу решили идти даже те, кто давно должен был её закончить. Поэтому в одном классе сидели ученики разных возрастов. Особенно большое возрастное разнообразие было в первых классах, хотя многие переростки не пошли в школу.

Моя мать тоже колебалась: отдать меня учиться или оставить сельским пастухом. «Всё равно Гришка не может найти себе замену, так и будете продолжать пасти: он – коров, а ты – коз. Тем более, что коз легче пасти. Да ещё какая-никакая подкормка будет. Хоть голода такого испытывать не будешь,» – уговаривала меня мать. «Всё-таки, каждый день бутылка молока у тебя будет, да ещё и пару чуреков. Уже прожить можно. Это уже накормлен. Не надо думать матери как прокормить пятого человека. Да и красота какая: целый день на природе. На пастбище можно встретить и крупных птиц, и зубастого волка. Развлекайся целый день, как хочешь, только присматривай за скотиной. Козы и коровы сдружились – куда коровы, туда и козы. Бывало, так увлечёшься играми, что и не заметишь, как вся худоба исчезла из твоего поля зрения. Схватываешься и бежишь искать, а они перешли пролесок и на соседнюю поляну – пасутся себе преспокойно.

Если бы не волки! А то за 2 года работы волки задавили овцу, на следующий год – козу, а под конец трудовой деятельности – любимчика всех пастухов, маленького козлёночка. Утащили, как говорят, из-под носа. Это и решило вопрос о моей профнепригодности. «Хватит, – сказала мать, – бросай. Как-нибудь проживём. А то волки и тебя сожрут. Будем готовить тебя к школе».

На следующий день мать сшила мне из наволочки сумку с тесёмкой – через плечо вешать, для книг и тетрадей. Сестру послала, чтобы она насобирала ягод бузины – в ту пору из них делали чернила.

Деревянная ручка быстро нашлась, а вот чернильница куда-то запропастилась, и её долго пришлось искать. Я смотрел на все эти приготовления, и мне казалось, что меня готовят для перехода в мир иной, на войну, или к женитьбе. Но сборы были недолги, осталось только ждать начала учебного года.

И вот, когда этот день наступил, наш хутор преобразился. Наряженные весёлые дети сновали туда-сюда по хутору, от одного дома к другому. Войне конец – мирная жизнь начинается. Потом собрались все на хуторской площади, вначале двух улиц. Матери сказали детям напутственные слова, и мы отправились, в первый раз после войны, в обновлённую школу. Матери смотрели нам вслед, пока мы не скрылись в зарослях деревьев дикой груши, ветви которой прикрывали дорогу от светлого неба. Когда мы прошли километра три – четыре, мы вышли на главную трассу Краснодар-Хадыжинск. Там к нам присоединилась ватага таких мальчишек и девочек с хутора Архипова. Отряд получился внушительный – перекрыли всю трассу. Осталось пройти ещё столько же, и мы будем у заветной цели – в центре посёлка Кутаис.

Так я включился в новую жизнь. В другую, совсем не такую, но не менее интересную. Хотя в этой новой жизни были свои интересы, но та жизнь на природе, на вольных просторах, не оставляла меня в покое. Всё думал: а как там Гришка? Теперь ему самому приходится всё время бегать и смотреть за скотом. Коз стали пасти по очереди сами хозяева. А пасут в основном женщины, разве они будут так бегать? А мне каждый день приходится ходить в школу, и никто теперь не подкармливает молоком и чуреками. Что мать сможет придумать из еды, тем и обходимся. В крайнем случае: воды закипятил, посолил, вот уже и похлёбка. А если добавить лебеды или крапивы, то это уже суп. Труднее придумать замену хлебу. Мы мололи жёлуди на муку, а потом отваривали и пекли чуреки. Они сильно горчили, но мы всё равно ели. А что делать, если есть хочется? Потом узнали про растение с жёлтыми крупными луковицами. Нароешь, отваришь, потолчёшь, и из этого месива печёшь лепёшки. На вкус они никакие, и больше одного чурека не съешь – начинает тошнить. Воду закипятил, посолил, вот и похлёбка. А где брать соль? Долгое время это была проблема. А потом, где-то в районе Апшеронска открыли старую довоенную скважину. Нефти не было, но пошла солёная вода. Многие потянулись туда варить соль. За время войны мать дважды ходила туда и варила соль. Поэтому солью мы были обеспечены.