Теперь, когда, как говорил кто-то из древних, Рубикон был перейден (Фрэнку так и не удалось вспомнить, кто упоминал эту речку и по какому поводу), ему вдруг страстно захотелось побыстрее закончить здесь свои дела и очутиться в Багдаде. Поэтому он с усердием взялся за текущую работу и к удовольствию начальника отдела закончил в кратчайший срок составление всех справок и докладных записок, которые числились за ним по плану месяца.

И вот наступил день, когда все формальности, связанные с командировкой, были завершены. Осталось последнее – встреча с кем-нибудь из совета директоров. Кэмпбелл сообщил Фрэнку, что его примет Герберт Хевит – директор по развитию. В назначенное время Фрэнк поднялся на тридцатый этаж и вошел в приемную Хевита. Его встретила секретарша – дама очень солидных размеров, которой было явно за пятьдесят. Она приветливо улыбнулась и сказала, что босс ждет. Фрэнк поблагодарил ее, заметив про себя, что когда и если он будет членом совета директоров фирмы, он никому не позволит подбирать себе секретарш.

Фрэнк был хорошо знаком с Хевитом, так как два раза ездил с ним в Эмираты в качестве переводчика и помощника. Они, естественно, жили в одной гостинице и даже несколько раз выпивали вместе.

Фрэнк вспомнил, что во время первой поездки он боялся не справиться с переводом – разговорный арабский резко отличается от письменного или литературного языка, и чтобы его понимать, надо прожить в стране длительное время, – но все обошлось. Все местные боссы, с которыми они встречались, говорили на английском, для бытового общения знаний Фрэнка хватало, и Хевит был убежден, что Фрэнк прекрасно знает арабский язык. А Фрэнк лишний раз убедился в справедливости утверждения: главное в профессии переводчика – наглость. Поэтому сейчас встреча носила неформальный характер. Хевит обошелся без привычной в таких случаях демагогии насчет защиты свободы и демократии в жизненно важном для Соединенных Штатов регионе мира, а просто сказал, что скоро начнется грызня за саддамовское наследство, все начнут делить иракский нефтяной пирог, и «Стандард ойл» должна постараться быть в первых рядах рвущихся к столу.

Особенно Фрэнку понравилось, когда Хевит отметил, что пока обстановка в Ираке далека от стабильной, и если у Фрэнка будут основания считать, что его жизни угрожает опасность, то он имеет полное право закрыть свою благотворительную лавочку и вернуться домой. А фирма не разорится, если выкинет несколько сотен тысяч долларов. Это может окупиться и позднее. На этом беседа закончилась.

Хевит встал, обошел свой громадный письменный стол и протянул Фрэнку руку.

– Ну, Фрэнк, желаю вам счастливого пути, и возвращайтесь назад целым и невредимым. Не попадайте в руки этих мрачных субъектов, которые имеют обыкновение показывать своих заложников по телевидению и к тому же отрезать им головы. А может быть, мы еще встретимся в Багдаде. Как говорят ваши арабские друзья, ин шаа лла.

– Ин шаа лла, – ответил Фрэнк, поблагодарил Хевита, повернулся и вышел из кабинета.

Вскоре наступил день отъезда в Вашингтон. В полдень Фрэнк приехал в здание аэропорта и направился к стойке регистрации. Здесь он был приятно удивлен тем, что его пришли проводить несколько коллег из аналитического отдела фирмы и товарищей по университету. Это было тем более трогательно, что Фрэнк уже простился со многими из них накануне по телефону. И вот, надо же, не поленились…

Расставшись с провожающими, он ждал в накопителе посадку в самолет, и ему стало так грустно, что он чуть не прослезился. Но затем неожиданное происшествие развеселило его.