– Давай без подробностей.

– Мда, энтсамое. Как говаривал мойный учитель: «Запомни, Мирослав, русалка снизу – холодная и простая як рынба, сверху – горячая и хитрая як баба». Смотри, грит, не перепутай. Но сам перепутал, потому и утопцем в ондин момент стал. Так вот. О чем энто я? Да. Тебе, так уж и быть, за выгодную цену отдам ребятенка. Он хороший, хоть и пресноплюй тот еще. Однако толковый. Энто да. Весь в мать свою пошел. Глаз у него зоркий, любую нечисть за версту разглядит да название ее скажет.

– Он в лесу часто бывал?

– Да пару разов. Хотя уж таких тварей он там перевидал, что я бы давно штаны обгадил по самые энти… колени, да. Спереди и сзаду. Но он – не-е, – протянул ворожей с умным видом, – ни боиться их. Вообще ни разу. Мне б его решимости, а там, гляди, и давно бы пить так перестал. Да слабый я онче. Да. Ну, ты стой здеся. Я сейчас приведу мальца.

Спустя какое-то время он вывел за руку худенького мальчика.

– Ну что, прошу любить и жаловать. Рарог – это Ваня, твой лесной проводник. Ваня – это Рарог, твой новый батька.

Ваня с любопытством осматривал своими большущими зелеными глазами Рарога с ног до головы.

– Сколько тебе? – спросил Рарог.

– Ентой зимою будет вот столько, – Ваня показал на пальцах.

– Одиннадцать. Сойдет. Ну что же…

– Так. Придержите-ка своих коней, милсдари. Мы еще не обсудили самый главный вопрос, – скромно закашлял ворожей, положил правую руку Ване на плечо, а левую вытянул в весьма распространенном жесте.

– Хорошо. Сколько ты хочешь? – начал торги Рарог.

– А сконко ты обычно даешь?

– Столько, сколько обычно просят.

– А сконко обычно просют?

– Как обычно. Тебе ли не знать этого?

Ваня со странной улыбкой наблюдал за двумя спорящими мужиками.

– Вот чума же! А ты умеешь торговаться. Ладно. Давай один златый и забирай паренька.

– За один златый я и сам могу в лес пойти и вернуться с головой трупоеда в придачу.

– Ай, зараза. Я плохо умею считать. Не, я могу, конечно, по пьяни складывать и отнимать. Но этмо немного в другую сторону: складывать трупы в телегу и отнимать сладости у детишек – энт да, я могусь, – ворожей заскулил со смеху и взъерошил Ваньке волосы на голове, – поэнтому давай восемь раз по пять медяков. И еще восемь медяков сверху. Не знаю, сконко это в цифрах. Но вот моя цена.

– То есть твоя цена – двадцать восемь медяков?

– Ну если этно стонко, то тогда – да. Хотя… хитрый ты лис, а ты меня не дуришь случайно? А то я ой как энтого самого не люблю. Ужасть. Злюся от этного похлеще, чем бешеный лютолак с клещом на гузне.

– Так сам посчитай, а пока ты будешь считать – я возьму малого и мы уже дважды сможем сходить туда и обратно. За бесплатно.

– Медяки вперед, – согласился Мирослав после недолгих колебаний. И как только получил нужное количество монет, легонько подтолкнул Ваньку.

– Ты хоть не пропей все сразу, – сказал Рарог, глядя на то, как у ворожея задрожали руки при виде денег. – А то к тебе староста еще наведается вечером.

– От сююка, – присвистнул ворожей. – Ну ладно. Энтсамое, ты береги мальца. Уж больно привык я к нему.

– Постараюсь, – спокойно заверил его Рарог. – Ты же сам понимаешь, что если с ним чего случится, то я без него в лесу и шага сделать не успею, сожрут быстрее. Ну, пошли, чего время тянуть.

– Я тогда помолюсь за вас немножко, – грустно выдохнул Мирослав, когда проводил Рарога и Ваню до калитки. Он резко изменился в лице и помрачнел.

– Каким же богам? Старым или этому новому?

– Да кому угодно, хоть дядам. Я буду молиться тем, кто услышит меня. А то мне иногда кажется, что они от нас все отвернулись. Времена нонче совсем темные и поганые стали. Люди говорют, что нечисть лесная совсем оборзела и уже посреди дня из леса выходит и на девок да купцов нападает. Что-то у них там неладное творится, я это нутром чую. По ночам оттудава вой различный доносится да крики такие, что кровь стынет.