Фрейд по-разному реагировал на свои биографии, написанные Ф. Виттельсом (1924) и Стефаном Цвейгом (1931, 1933).

Предпубликационную копию немецкой версии книги Виттельса он получил в декабре 1923 г., вскоре после своей второй онкологической операции (см. главу 13). Ответ Фрейда содержал острую критику этого труда наряду с признанием его отдельных положительных моментов. Например:

«Стоит ли говорить, что сам я никогда бы не пожелал такой книги и не способствовал бы ее появлению. Я считаю, что у общества нет никаких прав на мою персону, и оно ничего у меня не почерпнет, пока мой случай… не получит полного освещения!»

Одна из основных претензий Фрейда к Виттельсу, бывшему студенту Штекеля, заключалась в том, что тот не смог объективно представить причины его разрыва с последним.

Фрейд также составил список замеченных им неточностей, ожидая, что Виттельс внесет должные поправки. Закончил письмо он следующими словами: «Пожалуйста, воспринимайте сказанное так, что, хотя я и не одобряю Ваших усилий, я никоим образом не могу их и недооценивать».

В опубликованную версию этого письма не была включена оценка Фрейдом построений Виттельса: «Возможное не всегда действительно».

Позже, ознакомившись с английским переводом книги Виттельса и не обнаружив там большей части рекомендованных им поправок, 15 августа 1924 г. Фрейд писал:

«Я убежден, что если некто знает о ком-то так же мало, как Вы обо мне, то ему не следует что-либо писать об этой персоне и уж тем более называть написанное биографией. По крайней мере, следует подождать, пока персона уйдет в небытие, чтобы возражать было уже некому».

Особенно Фрейд возражал против некорректного изложения Виттельсом эпизода с кокаином (см. главу 1), но еще больше – против истолкования им окончательного разрыва с Флиссом. Тем не менее на следующий год Фрейд дал свое согласие на восстановление Виттельса в Венском психоаналитическом обществе.

Из этих писем можно видеть, что Фрейд весьма негативно относился к биографическим исследованиям его жизни, а если и шел навстречу устремлениям авторов, то требовал от них строго придерживаться действительных фактов. То самое «возможное не всегда действительно» относится именно к многочисленным безосновательным домыслам и гипотезам. Несмотря на всю свою нерасположенность к подобного рода затеям, Фрейд не мог отказать в определенной поддержке даже этому, столь критикуемому им биографу.

На работу Стефана Цвейга Фрейд отреагировал более благосклонно. Он писал:

«Нежелание признать себя в собственном портрете или неузнавание себя в нем – факт обыденный и хорошо известный. Поэтому я поспешу выразить удовлетворение тем, сколь точно Вами подмечены мои наиболее характерные черты. Действительно, то, чего я достиг на настоящий момент, все это прежде всего благодаря моему характеру, чем интеллекту. Полагаю, что это стержень Вашего мнения, и я придерживаюсь такой же точки зрения…

В действительности человек – более сложное существо: с созданным Вами образом не согласуется, что я испытываю головные боли и временами устаю, как и любой другой человек, что я был страстным курильщиком (я бы и желал им оставаться), что своим самоконтролем и упорством в работе я по большей мере обязан сигаре, что, несмотря на всю свою хваленую непритязательность, я многое отдал за то, чтобы собрать свою коллекцию греческих, римских и египетских древностей, что я больше интересуюсь археологическими книгами, чем психологическими, что до войны и сразу после ее окончания каждый год я чувствовал острую потребность провести в Риме хотя бы несколько недель или дней, ну и так далее».