НЕЛЛИ. Не думаю. Пусть я и голодна.

ЖЮЛЬ ВЕРН. Знаете, почему вы голодны, мисс Блай? Потому что здесь нет еды. Вы примчались в Париж, рискую жизнью, здравомыслием и девственностью, чтобы взять интервью у меня, Жюля Верна, самого знаменитого автора приключенческих историй, по ходу вашего путешествия вокруг света, но в этом городе нет еды, потому что нас окружили немцы. И тем не менее я, Жюль Верн сумел организовать грандиозный пир в вашу честь. Нет ничего важнее правильного питания. Неудачно подобранная диета – это катастрофа для толстой кишки. Возблагодарим Бога за общественные туалеты в Париже. Даже совокупление не может сравниться в удовольствии с успешным опорожнением кишечника. Разумеется, невозможно опорожнять кишечник во время совокупления.

НЕЛЛИ. Чувствуется, вы досконально изучили этот аспект.

ЖЮЛЬ ВЕРН. Секрет счастья – слабительные! Слабительные, которые производятся во Франции, это наше все! Мы встречаем слабительные, и они – это мы! И мой самый большой страх состоит в том, что моя прямая кишка потеряет способность сокращаться. Прошу извинить меня, мисс Блай. Мы, французы, так подвержены страстям. Позволите говорить с вами открыто?

НЕЛЛИ. Я буду только счастлива.

ЖЮЛЬ ВЕРН. Когда человеческий зад не справляется должным образом с большой нуждой, запор не может считаться достойной альтернативой. То, что не уходит, как положено, вниз, поднимается наверх, в голову, замещает мозги. Но из-за нынешнего кризиса стало практически невозможно добывать именно те продукты, благодаря которым мой кишечник работал, как положено. Теперь люди едят и животных из зоопарка, поэтому нам пришлось спрятать моего друга, нашего маленького шимпанзе, Альфонса.

НЕЛЛИ. Вы спасли вашего друга, потому что любите его.

ЖЮЛЬ ВЕРН. И от этого чувство голода только усиливается. В моей книге молодой человек из Огайо, для того, чтобы войти в спальню возлюбленной, вынужден замаскироваться под шимпанзе. «Нелли, – кричит призрак ее умершего отца, – почему у тебя в спальне шимпанзе?» Она отвечает: «Я его люблю, папа». Отец возмущен: «Но он срет на ковер». Девушка говорит: «Так же делала и мама, но ты ее любил, так?» Нет, нехорошо. Не могу думать, когда у меня запор. Кишечник не работает, как должно, с тысяча восемьсот тридцать седьмого года. Но главное, вы должны помнить следующее: на этом острове вас ждет множество странных и ставящих в тупик событий, но, чтобы ни случилось, если попадаешь на развилку, всегда иди посмотреть на слона! Вы меня понимаете?

НЕЛЛИ. Отнюдь.

ЖЮЛЬ ВЕРН. Тогда вы готовы отправиться в путь. О, хорошо, а вот и наше главное блюдо. (Появляется официант с подносом, на котором большая сковорода, закрытая высокой крышкой). Мы готовимся, дорогая моя, отбыть в лучшее путешествие нашей жизни Перед вами… (Официант снимает крышку, открываю приготовленную голову носорога). Носорог!

(Тут же звучит канкан Оффенбаха, свет, падающий на стол справа меркнет, с слева слышится очаровательный, но очень громкий смех трех молодых женщин).

(Свет зажигается в нью-йоркском баре «О’Шонесси». Конец января 1922 г. Остальные растворяются в тенях, оставляя ДЖОНА РИСА ПЕНДРАГОНА, знаменитого репортера, ему 52 года, и трех красивых хористок, которых ему удается смешить, особо и не напрягаясь. Его друг МАКГОНИГЛ, ветеран газетного дела, ему 73 года, и он мрачен, направляется по авансцене к РИСУ и молодых женщинам).

РИС. Вот я и говорю ей: «Ваше Величество, вы можете снимать все, что хотите, но я еще не достал мою сигару».

(Молодые женщины хохочут).

ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Ох, ты ужасный.