Она отошла, а я еще немного постоял, стараясь угнаться за работой своего мозга. Я пролистал блокнот от конца к началу, раздумывая над тем, как бы поступил на моем месте Стивен Хокинг.

Я вырвал из блокнота последний лист и снова побежал за менеджером. Она помогала кому-то выбирать кисточки, но я решил, что не будет невежливым ее прервать. «Это мой папа, – сказал я, тыча пальцем в его имя. – Томас Шелл!» – «Какое совпадение», – сказала она. Я сказал: «Но только он не покупал художественные принадлежности». – «Может, он купил, а тебе не сказал». – «Может, он просто зашел за ручкой». Я обежал весь магазин, от витрины к витрине, проверяя, не оставил ли свой след и в других отделах. Так я смог бы определить, покупал ли он здесь разные художественные принадлежности или только ручку.

Трудно было поверить в то, что я обнаружил.

Его имя было повсюду. Он перепробовал маркеры, и тюбики с маслом, и цветные карандаши, и мелки, и ручки, и пастели, и акварели. Он даже процарапал свое имя на куске формовочной глины, и я нашел мастихин с желтым на конце, поэтому я точно знал, чем именно он это сделал. Было похоже, что он затевал крупнейший художественный проект в истории. Только я не понял: ведь все это должно было быть больше года назад.

Я опять нашел менеджера. «Вы сказали, что если вы еще можете чем-нибудь помочь, чтобы я обращался». Она сказала: «Сначала я закончу с покупателем, а потом буду в твоем полном распоряжении». Я стоял и ждал, пока она заканчивала с покупателем. Она повернулась ко мне. Я сказал: «Вы сказали, что если вы еще можете чем-нибудь помочь, чтобы я обращался. Мне необходимо просмотреть ведомости продаж». – «Зачем?» – «Чтобы узнать, когда мой папа здесь был и что именно он купил». – «Зачем?» – «Чтобы знать». – «Но зачем?» – «У вас папа не умер, поэтому вы все равно не поймете». Она сказала: «У тебя умер папа?» Я сказал да. И добавил: «Я очень ранимый». Она подошла к одной из касс, которая на самом деле была компьютер, и понажимала пальцем на экран. «Продиктуй по буквам его фамилию». – «Ш.Е.Л.Л». Она еще понажимала, и пошевелила лицом, и сказала: «Ничего». – «Ничего?» – «Либо он ничего не купил, либо расплатился наличными». – «Акшакак, я щас». – «Прошу прощения?» – «Оскар Шелл… Привет, мам… Потому что я в туалете… Потому что он был в кармане… Угу… Угу… Немного, но можно я тебе перезвоню, когда я не в туалете… Типа через полчаса?.. Не по телефону… Наверное… Угу… У-гу. О’кей, мам… Да… Пока».

«Тогда у меня еще вопрос». – «Ты со мной разговариваешь или по телефону?» – «С вами. Эти блокноты у витрин давно там лежат?» – «Я не знаю». – «Он умер больше года назад. Это ведь уже давно, да?» – «Так долго они бы точно не пролежали». – «Вы абсолютно уверены?» – «Не абсолютно, но уверена». – «Процентов на семьдесят пять или больше?» – «Больше». – «На девяносто девять?» – «Меньше». – «На девяносто?» – «Около того». Я на несколько секунд сконцентрировался. – «Это ж до фигищи процентов».

Я побежал домой, и еще полазил в Интернете, и обнаружил, что в Нью-Йорке 472 человека по фамилии Блэк. Адресов было 216, потому что некоторые Блэки, само собой, жили вместе. Я подсчитал, что если каждую субботу заходить к двум, что казалось посильным, плюс праздники, минус репетиции «Гамлета» и другие дела, типа геологических и нумизматических конвенций, то у меня уйдет около трех лет, чтобы обойти всех. Но не могу же я ждать три года. Я написал письмо.