– Аллан, – поправил его офицер. – Эй, вообще-то мне нужен этот…

– Все в порядке, – проворчал Марлоу.

– Где здесь Снорри Шмиц? – громко спросил Джекаби.

Раздался лязг наручников, и мистер Шмиц, низкорослый круглолицый мужчина с унылым видом, помахал рукой.

– Ничего подозрительного в нем нет, – заявил Джекаби. – Тут написано, что его обвиняют в том, что он наполовину гном!

– Да, если честно, то он действительно слишком коренастый и пухловатый, – пробормотал усатый офицер.

Снорри прорычал что-то нечленораздельное.

– Но если вы утверждаете, что это не так, мистер Джекаби, – что ж, вы эксперт, вам решать.

Офицер посмотрел на Марлоу в поисках подтверждения своих слов. Марлоу посмотрел на Джекаби.

– Что? Конечно же, он наполовину гном! Дело не в этом. Покажите мне закон, в котором говорится, что для получения гражданства оба родителя обязательно должны быть людьми!

Детектив пролистал несколько страниц.

– Глупость, еще одна глупость. Если это эльфийский подменыш, то железные наручники прожгут ему кожу. Глупость. А это вообще что такое? Вы обвиняете женщину в совершении языческих ритуалов и поклонении дьяволу? Так в чем же именно?

– Э-э-э… и в том и в другом? – предположил Аллан.

– Да ладно вам, Аллан! Не нужно быть экспертом по оккультизму, чтобы распознать тут противоречие. Как по-вашему, в кого нужно верить, чтобы поклоняться дьяволу?

– М-м-м… – Аллан зашевелил усами и посмотрел на Марлоу в надежде на помощь, но комиссар только приподнял бровь.

– Может, вы выскажете свое предположение, мисс Рук? – Джекаби повернулся ко мне.

– В дьявола?

– Вот именно! Если хочешь поклоняться Врагу рода человеческого, то, разумеется, нужно в первую очередь верить в него, верно? А кому поклоняются язычники, Алтон?

– Аллан.

– Они поклоняются различным богам, богиням и духам природы. Догадываетесь, кого нет в этом списке?

– Э-э-э… дьявола? – неуверенно предположил Аллан.

– Вот теперь вы и сами понимаете! Если собираетесь навешивать на кого-то дурацкие обвинения, то уж постарайтесь хотя бы соблюдать видимость правдоподобности и избегать взаимоисключающих описаний!

Дверь в конце коридора распахнулась, и двое полицейских втолкнули внутрь тощего мужчину в сером кардигане. Джекаби швырнул блокнот обратно на стол и внимательно проследил за тем, как подозреваемого подводят к одной из камер.

– Задержанным отойти от двери, – приказал первый полицейский, снимая связку ключей с пояса.

Те, кто был в камере, постарались как можно сильнее отодвинуться от решетки, прижавшись друг к другу, и пленника завели внутрь. Заключенные помогли ему опуститься на скамью. Лицо новоприбывшего покрывали синяки, из пореза над глазом шла кровь.

– Как я и говорил, – проворчал Марлоу, – подвергли тщательному допросу.

– Что случилось с этим человеком? – требовательно спросил Джекаби.

– Я бы не стал называть его человеком, – послышался знакомый голос, и в конце коридора показался сам мэр Спейд.

Он был облачен в канареечно-желтый жилет с кофейного цвета галстуком-бабочкой. Переступая через порог, мэр споткнулся, отчего его очки едва не слетели, и он поправил их пальцем. Среди всех присутствующих Спейд казался наименее грозным и устрашающим, даже если учитывать бабушек в фартуках. Если бы какой-нибудь проказливый школьник вздумал пошутить над своим слегка толстоватым двенадцатилетним товарищем, стерев на его портрете волосы и пририсовав бороду, то он тем самым вполне правдоподобно изобразил бы мэра Филипа Спейда.

– Чтобы вытянуть из него все, потребовалось некоторое время, – продолжил он, гордо выпячивая грудь, – но мы добились своего. Здравствуйте, детектив. Рад, что вы наконец-то присоединились к нам, а то я уже начал подозревать, что мои телеграммы до вас не доходят.