Император покорно двинулся прочь от залива.

Подбежал Гудович, вытянулся струной.

– Ваше императорское величество, доставили записку от Брессана!

– Кто принёс?

– Слуга Брессана, чудом выдрался из Петербурга. Войска перекрыли мост, никого не выпускают.

– Фельдмаршал, прочтите.

Генерал-адъютант вручил Миниху записку, переданную через посланца парикмахера императора. Граф развернул, пробежал глазами, прежде чем прочитать вслух то, что уже знал.

Переворот.

Пётр III остановился, принял записку, прочитал, бросил на песок аллеи и пошёл дальше, глядя прямо перед собой пустым протрезвевшим взглядом. Записку подняли и пустили по рукам, пока она не оказалась в хвосте процессии.

В прошлом.

* * *

Миних терпеливо выслушал непоследовательные, бесталанные приказы царя об организации силой голштинских войск обороны Петергофа.

– Ваша милость, у нас всего несколько полков. Не хватает картечи и ядер.

– Мы должны защищаться! – Маленькая голова Петра III багровела в тени большой шляпы.

– В Кронштадте надобно искать спасения и победы, в одном Кронштадте, – настаивал фельдмаршал. – Там мы найдёем многочисленный гарнизон и снаряжённый флот. Мы сможем противопоставить Петербургу почти равные силы.

– Нет!

Елизавета Воронцова, не вернувшаяся, вопреки наказанию царя, в Ораниенбаум, коротала тревожные часы в парковой беседке в компании родственницы и дам. Любовница царя была бледна и растеряна. Одна из девиц плакала.

Император медлил.

В это время Екатерине Алексеевне, бежавшей из Петергофа в карете с Алексеем Орловым, под давлением офицеров присягали Измайловский и Семёновский гвардейские полки. С согласия императрицы, братья Орловы собирались вывести гвардию в сторону Петергофа.

Император сомневался.

Пётр III отправил к Екатерине Алексеевне канцлера Воронцова, в надежде, что тот убедит императрицу в преступности и безысходности переворота. Пётр Фёдорович принялся диктовать манифесты и приказы, которые подписывал прямо на перилах моста, чая что-то изменить. Император выставил на защиту голштинцев с артиллерией, направил в Петербург за своим кавалерийским полком, организовал гусарские пикеты по окрестным дорогам, чтобы переманить на свою сторону наступающие войска, отправил полковника Неелова за тремя тысячами солдат с боеприпасами и продовольствием.

– Мы проиграем сражение, – сказал фельдмаршал. – Силы неравны.

– Сюда идёт гвардия, – надломлено произнёс император, прикладываясь к бокалу с бургонским. – Она спустила на меня гвардию…

Прусский мундир и ордена Чёрного орла царь сменил на российскую форму, ленту и знаки Андрея Первозданного. Ел и пил Пётр Фёдорович прямо на мосту.

Император был испуган.

Император сдался напору Миниха.

– В Кронштадт, – Пётр III обратил лицо в сторону пристани. – В Кронштадт, друг мой.

* * *

Армия Екатерины Алексеевны подходила к Петергофу. Об этом сообщил один из адъютантов Императора.

Дворцовые часы отмерили половину восьмого вечера. Императорской резиденцией овладели панические сборы.

Дворцовые часы отмерили восемь часов вечера. Императорской резиденцией распоряжалась пыльная тишина.

Наспех попрощавшись с заливом, яхта и галера стремительно удалялись от причала. Попутным ветром в направлении виднеющегося на горизонте Кронштадта, ходу – какой-то час. Император бежал из Петергофа, прихватив сановников, дам и слуг. Пётр Фёдорович отплыл на галере, в окружении тех, кому доверял: фельдмаршала Миниха, своего дяди – принца Гольштейн-Бека, Алексея Григорьевича Разумовского, прусского посланника Гольца, Елизаветы Воронцовой.

– Надеюсь, де Виейра и Барятинский удержат гарнизон и крепость Кронштадта на нашей стороне, – сказал император Миниху, испивая вино в своей каюте.