Будучи председателем 1-й Якиманской районной управы, Вышинский подписал распоряжение о неукоснительном исполнении на вверенной ему территории архиважного приказа Временного правительства. А приказ был такой: разыскать, арестовать и предать суду немецкого шпиона Владимира Ильича Ульянова (Ленина). Подписал эту бумагу не просто законопослушный чиновник, а социал-демократ, считавший себя революционером. Трагический виток истории состоял в том, что именно этот чиновник через двадцать лет на посту прокурора страны клеймил ближайших соратников Ленина, будто это они, а не он, вынашивали замыслы расправы над вождем. Для них Вышинский требовал смертного приговора. Ваксберг, еще в студенческие годы изучавший труды Вышинского и его выступления на процессах 30 – 40-х годов, отмечает, что в них удивительным образом сочетался откровенный политический бандитизм с благообразием обкатанных юридических формулировок, трескучая фразеология и надрывный пафос… А оттачивать свое ораторское искусство Вышинский начал еще в 20-е годы, на посту начальника Управления российского Наркомпрода.

Сюжеты тех первых судебных процессов, на которых Вышинский пробовал голос, отмечает Ваксберг, напоминают сюжеты до боли знакомые: Вышинский клеймил оборотней и перерожденцев – клеймил за дело. Его гневные речи нравились, они были созвучны времени. О Вышинском заговорили. Он стал популярен. В деятельности Вышинского на этом посту Ваксберг подмечает одну и ту же отчетливую тенденцию. Любому процессу над взяточником, казнокрадом, проворовавшимся хозяйственником Вышинский придавал политическую окраску. Уже тогда в его лексиконе появились такие слова, как «агенты», «лазутчики», «духовные диверсанты» и «всевозможный буржуазный смрад». Совершенства он достигнет еще не скоро – политические процессы 30 – 40-х годов были впереди.

Круг тем, которые привлекают журналиста Ваксберга, очень широк. Он пытается воссоздать историю вербовки советскими спецслужбами Сергея Эфрона (мужа Марины Цветаевой), вместе с Юрием Щекочихиным встречается с высокопоставленным сотрудником норвежского МИДа Арисом Трехолдом, признанным судом агентом КГБ, выступает общественным защитником на процессе молодой поэтессы Алины Витухновской, обвиняемой в сбыте и распространении наркотиков. Но не будет преувеличением сказать, что ключевой фигурой в расследовательской деятельности Ваксберга является прокурор Вышинский. Изучая его жизнь и деятельность, Ваксберг считал своим долгом рассказать о судьбах и его жертв, и его соратников. Юристы Брауде и Лившиц, журналист Кольцов, режиссеры Мейерхольд и Михоэлс, партийные деятели Бухарин и Каменев – вот далеко не полный перечень тех, чьи трагические судьбы стали известны благодаря Аркадию Ваксбергу.

Последние годы Аркадий Ваксберг работает собкором «Литературной газеты» в Париже. Все, что пишет Аркадий Ваксберг, как считает, в частности, известный английский писатель Джон Ле Карре, «отличается трезвостью анализа и вместе с тем необычайной гражданской страстностью».

Эти же качества были присущи и Юрию Петровичу Щекочихину (1950 – 2003), который начал свою журналистскую деятельность в «Московском комсомольце», куда пришел семнадцатилетним мальчишкой, по собственному признанию мало что знающим, нашпигованным официальной пропагандой. Больше всего его поразило тогда чувство свободы, царящее в редакции. Шел 1968 год. Только что были введены войска в Чехословакию, и в редакции у каждого была своя точка зрения на происходящее, которую не боялись высказывать открыто. Это, пожалуй, главное, чему научился Щекочихин в «Московском комсомольце», – иметь свою точку зрения.