«Пожалуйста, выходя из вагона, открывайте глаза».

Равнодушный мужской голос разбивает гитарное соло в наушниках «кики», и Лев послушно открывает глаза. Он бы и так их открыл, все-таки не дурак, чтобы переходить с одной станции метро на другую с закрытыми глазами, а за соло обидно: плейлист встал на паузу. На фоне еще слышно помехи: система оповещений метрополитена не может подключиться к его «кике» тихо. Колючие шумы щекочут барабанные перепонки, и Лев чувствует себя не в толпе, вяло текущей через пересадочный узел, а в космосе без связи с Землей.

Эскалатор забит наглухо, даже слева не пробежать вниз. Никто сейчас и не бегает – не дикари какие. Смирно стоят, закрыв глаза. Открывают их, когда шаг нужно сделать. Лев очень этим доволен – когда люди делают все правильно, ему это доставляет удовольствие. Переход на зеленый сигнал светофора, ожидание, когда все выйдут из вагона, вежливый молчаливый заказ кофе через телефон с мгновенной оплатой – все это не нарушает чужого пространства и не отвлекает.

Если не открывать глаза, то может показаться, что во всем мире ты один. И в этом нет ничего ужасного – одиночество означает, что некому тебя задеть.

На Льва, например, никто не таращится из-за высокого роста и ярко-красных волос. Подростком он сильно сутулился и носил кепки, хотя все равно ловил на себе взгляды то ли осуждения, то ли праздного интереса. Не угадаешь ведь, что кроется за безразличным взглядом незнакомца – может, он просто смотрит на экран за твоей спиной, а не волосы разглядывает. Но это ошибка, и ее понимаешь до конца, когда за тебя цепляются пьяницы в последнем ночном вагоне.

Сейчас люди просто не смотрят. Точнее, смотрят, но в свои «ми». Они есть буквально у всех – Лев еще помнит время, когда только самые обеспеченные могли купить прорывную новинку японской компании «Сандзару», а теперь странно увидеть кого-то без них. Только если разрядились, голубоватое сияние линзы пропадает с радужки, и можно увидеть настоящий цвет глаз человека.

Перед выходом со станции Лев останавливается, проверяя свой чемодан на колесиках, – засевшая в голове паранойя требует подергать замок, прощупать те места, где выступают углы ноутбука, и попросить судьбу не убить технику в багажном отделении самолета. Подняв взгляд, Лев натыкается на старый плакат, который, видимо, слишком хорошо приклеили к мраморной стене вестибюля лет шесть назад. Углы все загнуты, серы и держатся на каком-то неубиваемом скотче.

«Использование шумоподавляющих наушников, а также линз и очков дополненной реальности в метрополитене запрещено». Нарисованные человечки в маленьких комиксах падают с платформы, застревают в дверях и забывают вещи в вагонах, демонстрируя все минусы современной техники.

Бесполезная штука – объявления на стенах. Никто же на них не смотрит. И голос из динамиков никто не слушает. Но эти технологи в «Сандзару» не были так глупы и позаботились о безопасности пользователей. И заодно получили возможность заработать на экспорте устройств. Городским службам ведь нужно вмешиваться в миллионы сериалов, плейлистов и звонков, чтобы напомнить о конечных станциях, закрытых ветках и дорожных работах.

Если спросить Льва про «Сандзару», он расскажет всю историю этой японской компании. Лев, если можно так сказать, технофил, но в одной конкретной отрасли. Повернут на технике «Сандзару» так, что стал самым цитируемым экспертом.

Повернут настолько, что сами «Сандзару» пригласили его на презентацию своего третьего устройства, которое, по слухам, снова перевернет мир.

– Да какие новые технологии, когда рельсы нормально укладывать не научились. – Закуривая на автобусной остановке, Лев привычно закрывает глаза.