Самолет опаздывал. Белый шар солнца медленно сползал за горизонт. Тускло-голубое небо темнело, а у крыш ангаров приобрело персиковый цвет. По взлетной полосе совершенно черный негритенок куда-то катил автомобильную покрышку.

Скрипнул стул.

Айболит обернулся. Кроме него, в зале ожидания были еще трое. На одном из стульев, прислоненных спинками к стене, сидел вдрызг пьяный некто в щегольском белом костюме. Лицо его было потным, черная немытая грива волос спуталась клоками. Над ним стояли и что-то втолковывали два крокодила – один в лимонного цвета брюках и розовой рубашке, а другой в мятой серой полицейской форме. Некто тупо уставился в линолеум пола и только иногда качал головой. На запястье крокодила в штатском тяжело висели золотые часы, под рубашкой виднелась золотая цепочка.

У окна на столике лежало несколько журналов с выцветшими обложками. Через корешки журналов были пропущены веревочки, концы которых были приклеены к столу монолитным, как бетон, куском жвачки.

Айболит взял в руки первое попавшееся издание – обложка его была почти белой. Уже почти стемнело, а лампа в зале ожидания не горела, так что для чтения доктору пришлось поднести открытый журнал к самому окну. Оказалось, он французский и про авиацию. В статье на развороте сообщалось об устройстве закрылок какого-то экспериментального гидроплана.

«Может, эти закрылки уже ушли в массовое производство, пока этот журнал тут лежал, – подумалось Айболиту, – или наоборот, их послали к черту».

В эту минуту дверь на летное поле отворилась, и показался худощавый служитель при аэропорте. Он оглядел зал ожидания – его фигура четко вырисовывалась на фоне гаснущего неба. Потом служитель направился к троице и негромко заговорил. Крокодилы рассердились, стали задавать вопросы. Служитель невозмутимо отвечал. В это время пьяный в белом костюме уронил голову на грудь и заснул.

Наконец служитель оставил крокодилов и подошел к Айболиту.

– Что-то с самолетом? – спросил доктор.

– Да, сэр. Над морем шторм, вылет отложили. Самолет будет завтра в три часа дня.

Айболит кивнул. Крокодилы тем временем тормошили пьяного. Тот отзывался слабо.

– На сегодня я закрываю аэропорт, – сказал служитель, – вам придется ночевать в другом месте.

Я попросил вон тех господ (служитель указал на крокодилов, тащивших бесчувственное тело к выходу) подвезти вас до гостиницы или посольства. Они согласились.

– Хорошо. Спасибо вам. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Когда Айболит вышел на стоянку, было уже совсем темно. Если бы фары микроавтобуса не горели, он бы его не заметил.

Айболит подошел к машине.

– Багаж? – спросили из окна.

– Только саквояж.

Цопнув, открылась боковая дверь. Доктор залез внутрь.

Дохнуло перегаром – незнакомец в белом спал на соседнем сиденье.

– Дверь закрывайте, – сказали с переднего места.

Айболит закрыл.

– Тото, – прозвучал другой голос.

Доктор догадался, что от него требуется, и поймал в темноте руку Тото, пожал. Металлически звякнуло: значит, Тото – это крокодил в гражданском.

– Моего брата зовут Коко. Он вам руки не пожмет, потому что за рулем. А рядом с вами Людвиг, но это не так важно…

Айболита осенила догадка.

– Тото, Коко… Тотоша и Кокоша? Из Лимпопо? Сыновья Крокодила Крокодилыча?

– Разве мы знакомы?

– Я Айболит, – представился доктор, – я вас лечил в детстве.

– Айболит?! Черт побери, какая неожиданность, – развеселился Тото, – а я вас и не узнал! Сколько же лет прошло! Если б не вы, то нас бы сейчас не было… Ты слышишь, Кокоша? К нам пожаловал сам Айболит! Помнишь его? Помнишь, как мы отравились калошами?

– Помню, – раздраженно отозвался Коко, – очень приятно. Куда ехать-то?