– Хочешь с ними в индейцев и ковбоев?

Даше, по правде, совсем не хотелось, но если отказаться, сестра, может быть, вообще ничего больше не станет предлагать, и они просидят весь день дома.

– Я не знаю… – неуверенно протянула Даша.

– Не хочешь?

– Да нет, хочу, конечно…

– Ну, что? – Катя нетерпеливо переступила с пятки на носок. – Нам еще клады прятать, пока они нас ловить не начали.

– Ладно, поиграем с вами в ваших индейцев, – согласилась Карина, всем своим видом показывая, что делает это только ради младшей сестры, хотя на секунду, наверное, все-таки представила себя Амандой, которую Босой Орлиное Перо захватил в плен и тащит на веревке через кусты ольхи.

Первый клад решили прятать в зарослях топинамбура за пожаркой – полуразрушенным домом на высоком берегу реки: Катя рассказала городским, что пожарка несколько лет стояла заброшенной после того, как умерли хозяева, а позапрошлым летом Босой с компанией ее подожгли – у, какой был пожарище, в Семрино, говорят, было видно, только горело недолго – ливанул дождь, и пожарка так и осталась стоять, правда, внутрь заходить опасно – пол может провалиться. Вокруг росло несколько кустов смородины, видимо, оставшихся от огорода, большую часть которого захватил топинамбур – теперь он только собирался цвести, но уже вымахал выше человеческого роста и покачивал на тянувшем от реки ветерке листьями в ладонь величиной и округлыми бутонами, из которых выглядывали подсолнечно-желтые лепестки.

– Здесь ни за что не найдут! – Девочка одного возраста с Кариной, но ниже ростом и совсем не такая красивая, присела рядом с Катей, делавшей клад.

Кроме нее, Карины и Даши, за индейцев играла еще одна девочка из дачниц, уже много лет приезжавшая в деревню к своей тетке, и ее подруга из Семрина – робкая, нескладная, всюду покорно следовавшая за ней и соглашавшаяся с каждым ее словом. У всех на головы были повязаны цветные ленточки с пришитыми к ним петушиными перьями – чтобы понятно было, что они индейцы; у Карины и Кати перья были самые длинные и яркие – из петушиного хвоста.

– Я же говорила, хорошее место, – сказала городская, – сюда они не сообразят полезть.

Ее семринская подруга кивнула и утвердительно хмыкнула.

Катя пожала плечами:

– А они и не полезут, они тебя поймают и выпытают.

– Вот и не выпытают!

– Это как же – выпытают? – Даша почувствовала, что у нее в животе стало как-то неуютно, как перед контрольной по математике.

– Ну-у… как… – пояснила Ленка. – Крапивой там по голым ногам. Или лицо тебе навозом коровьим вымажут. Или в речку загонят тебя у берега, где пиявок полно…

– Не будут они в речку больше, – перебила Катя, – они ее (она дернула головой в сторону Карининой ровесницы) в прошлый раз загнали, так ее бабка пришла к бате Босого ругаться и грозилась заявить в милицию за то, что ее пиявки покусали. – Присев на корточки, она выдрала на небольшом круглом участке траву, разровняла землю ладонями и сделала по центру аккуратное углубление.

– А вы правда из Москвы или ты это просто так вчера сказала? – спросила Даша у Ленки.

– Ну-у… – неопределенно протянула Ленка.

– Опять, что ли? Подожди, Босого только обыграем, я тебе покажу твою Москву! – Катя положила в углубление сначала немного травы, потом нарванного на опушке леса светло-зеленого мха и наискось – веточку черники с крохотными листочками. Карина протянула ей сорванную у станции розу, она оторвала от розы три лепестка и тоже аккуратно уложила на мох.

– Ага… так…

Карина наклонилась и поправила один из лепестков, Катя посмотрела на нее недовольно, но говорить ничего не стала.

– Гвоздику давайте.