– Я доверяю ему, – сказал Дэниел. – Он может оказаться действеннее любых докторов с аптекарями.

– По крайней мере, в отношении вашей сестры.

– Да. Это я и хочу сказать.

Мы последовали за Биши в дом, маленький, узкий и пропитанный легким запахом сырой соломы, какой я замечал и в других лондонских жилищах. В таком – как говорят англичане – и кошке хвостом не помахать. Биши вошел в небольшую гостиную, выходившую окнами на дорогу, и встречен был двумя молодыми женщинами, принятыми мною за сестер Гарриет. Мы с Дэниелом направились в комнату – там и без нас было не повернуться, – где Биши уже стоял на коленях подле лежащей навзничь девушки.

– Она все о вас говорила, мистер Шелли, – прошептала одна из сестер. – Да только теперь она совсем без памяти.

Биши склонился на ней и прошептал:

– Гарриет, Гарриет, слышите ли вы меня?

Голос его словно пробудил ее.

– Мне было так счастливо, мистер Шелли. Так счастливо!

– Счастье к вам скоро возвратится. Ну-ну, позвольте мне подложить вам под голову эту подушку – вот так.

– Это все от внезапности. Я была удивлена.

– От внезапности?

– Внезапная радость. Разве это не мистера Вордсворта слова?

Он нагнулся и поцеловал ее руку.

Находясь у двери, я услыхал слабый звук и повернул голову. На лестнице стоял мужчина средних лет. На нем был старомодный, с ласточкиными фалдами сюртук полинявшей черной ткани, галстук развязался. Заметил я и то, что руки его были сжаты в кулаки. Очень медленно, словно бы не замечая моего присутствия, спустился он по лестнице и остановился, прислушиваясь к звукам в комнате. Биши спрашивал воды.

– Придется ему к водокачке идти, – произнес мужчина. – Здесь воды нету. – Тут он повернулся ко мне. – К вашим услугам, сэр. Полюбуйтесь-ка, что по вашей милости в доме творится.

Я не понял, что он имел в виду, он же взглянул на меня в манере, как мне показалось, угрожающей.

Одна из женщин вышла.

– Папенька, времени терять нельзя. Принесите ведро, пока я платок надену.

– «И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены» [11].

– Не время теперь, папенька. Ах, да вот же мой платок!

Взявши большой деревянный сосуд, что стоял под лестницей, она выбежала на улицу.

Я последовал за ней, не желая дольше оставаться в компании ее мрачного отца.

– Позвольте мне помочь вам, – сказал я.

– Мне не нужно помощи, сэр. Я иду к водокачке, принести воды для бедняжки Гарриет.

– Вы ее сестра?

– Да. Эмили. Она нас так перепугала – хорошо хоть теперь угомонилась. Мистер Шелли с нею поговорил. – В глазах домашних Биши, по всей видимости, сделался спасителем. – Нам вот сюда сворачивать.

Мы вошли во двор, со всех сторон окруженный жилищами бедного вида, облупленными, в пятнах; на подоконниках там и сям примостились редкие цветочные горшки. Картину дополняли стоявшие вокруг водокачки пожилые женщины и дети.

– Будьте так любезны, пропустите меня. – Эмили явно привычна была к происходящему. – Моя сестра захворала.

– Ты, Эм, смотри не давай ей этой воды, – окликнула ее какая-то древняя старуха, чрезвычайно позабавив этим своих товарок. – От нее верная смерть.

– Да это чтоб жар унять, только и всего, миссис Сайке.

– Холодная-то она холодная, что и говорить, да только грязная – страх. От нее тут много кто сбрендил.

– А это что еще за красавчик, Эм?

Вопрос задан был пареньком, который не сводил с меня глаз, пораженный зрелищем странным и одновременно уморительным. Я старался одеваться как принято у англичан, однако в платье моем или же в манерах имелось некое неуловимое отличие, непременно выдававшее во мне иностранца.

– Мамаша его искать не будет?