– Вит, а ты на «Авто. ру» свой драндулет пробивал? А то, может, он с историей.

Он заржал:

– Я его на «автоГРУ» пробил. У меня дядя в полиции служит, он мне мою ласточку до седьмого колена пробил, по всем её бывшим: где родился, где крестился, с кем водился. Так что будь спок.

Набираю Виталю, так, мол, и так, машинку хочу взять, пусть дядюшка твой пробьёт, только побыстрее, а то предложение очень сладкое, уйдёт.

Он мне:

– Какая марка-модель?

– Ой, Вит, не знаю, красненькая такая, я тебе номер скажу, – пусть думает, я идиотка, не жалко. – Цена уж больно лакомая, если срастётся, я тебе на сдачу коньяк куплю французский. Лады?

Заодно начальнице брякнула: заболела, мол, не приду, больничный у меня. Чтоб не думала, что в эскорт-услуги подалась.

В общем, пока я с телефоном общалась, мы до метро добежали: и Снулый, и я за ним метрах в трёх. Он на станцию – я за ним. Он через весь перрон топает – я за ним. Поезд подошёл, тот, который к центру идёт, но Снулый в него не сел, дальше по перрону идёт. Дошёл до самого конца, а там раз, плащец свой скинул и за последней колонной с той стороны, где поезд в тупик уезжает, бросил, а сам неприметную дверку в торце перрона отпер и туда нырк. Всё! Исчез, как Царевна-лягушка, мне только шкурку сброшенную оставил. Вот и умничка, может, на ней потожировые – «След» все смотрели, знаем: это круче отпечатков пальцев, от своих потожировых не отвертишься. Я шкурку Снулого-перевёртыша подхватила и по-быстрому в торбу вместо своего плаща сунула.

Вот зачем он разделся вдруг, зачем плащ выкинул? Хотя я б такой тоже выкинула – дешёвка с китайской барахолки. Если он так лихо в стену ввинтился, значит, он в метро где-то внутри работает. Под плащиком у него, кстати, куртка рабочая синяя обнаружилась, а поверх – оранжевый жилет. А от плаща избавился, чтоб никто не понял, что его не было на месте, что он по улице бегал: «Кто бегал? Я все время здесь был, на другой участок отлучался».

Что дальше? Надо в полицию идти, сдавать эту компанию. Полиция как раз напротив моего «Импульс-банка», слегка наискосок.

Я уже почти пришла в полицию-то. И тут Виталя прорезался:

– Алё, бери, не сомневайся, чистая твоя «Шкода Йети». Молодой трёхлеток. И хозяин один, Пупышев Николай, восемьдесят третьего года рождения. Коньяк не зажиль, Дашка.

А-а-а, я ж не представилась до сих пор. Ладно, это чуть позже. Но вы поняли, Дашка – это я.

А про машину услышали? «Шкода»! Легковушка. Никак не фургончик. Значит, номера на нём левые. Ну это вообще нынче ни разу не проблема. Например, какой-нибудь гусь скрутил со «шкоды» господина Пупышева номера и записочку под дворник сунул: «Переведи пять тонн вот сюда, и будет тебе счастье и номера твои взад», а Пупышев не повёлся, пошёл в ментовку, черканул донос, что номера свинтили, и получил новые. Гусь тогда, чтоб работа не пропадала, продал Пупешевы жестянки кому-нибудь. Так они на фургончике и оказались. Ну или ещё как-то.

Влетаю в холл полицейского участка. Если честно, я не так часто в полиции бываю. Ну паспорт получала, было дело, но там отдельное помещение. Кино-то все смотрели, все знают: должен быть дежурный. За окошечком сидит дама за сороковник в погонах с тройкой звездочек на каждом. Это много или мало? Что б я ещё разбиралась. Может, она – настоящий полковник. Мимо дамы не проскочишь, турникет, за ним стена с двумя дверями. Я к окошечку:

– Здрасте, меня обокрали…

Дама мне:

– Заявление пишите.

– Вам?

– Вы пишите, – суёт мне ручку и бумагу, – я сотрудника приглашу, он с вами побеседует.

Мне писать ерунду некогда, у меня время – цигель-цигель, ай лю-лю – у меня там с Вишней беда. Я и говорю: