Диковинные создания завораживали Фитча. С трепетом он смотрел, как Клотч смахивает пушистой кисточкой пыль и песок с часового механизма. С грустью вспоминал покрытого бородавками Шарка, который умер вскоре после того, как Фитч появился в цирке. Шарк болел. Бородавки постоянно гноились. Да и клоуны беспрестанно дразнили его Жабой и заставляли ползать по арене, отчего песок налипал на слизкую кожу, причиняя бедолаге еще больше мучений. Так что в конце концов он покончил с собой, кинувшись под Колесо.

Но Фитч жалел и Шарка, и Балена, редко выбирающегося из своего бака, и склочную «страусиху». Даже визгливые кудлатые собачонки, норовившие вцепиться в ботинок, вызывали у Фитча только умиление. Он готов был любить всех. Кроме разве что братьев Кавалли, которые грызлись со служками и друг с другом, а уж остальных и вовсе щедро кормили пинками и побоями. Потому, когда Айрони и Бален посвятили его в свой план, Фитч долго колебался. Что ему та столица? Это они удивительные. А он – самый обычный мальчишка. Но Айрони так переживала, что не дотянет сама китовую тушу…

Как и договорились, он ждал ее за крайней повозкой. Фитча не запирали на ночь – кому он нужен? А ключей от клеток с «диковинками» всего два. Один хранился у Броуни, вторым заведовал старший Кавалли. Но однажды клоун перебрал с горячительным, и его стошнило прямо в бак с Баленом. Или это запах стоячей воды стал причиной? Но только по иронии судьбы ключ выпал из нагрудного кармана и достался как раз тому, кому он, в общем-то, никак не мог пригодиться. Кавалли заметил пропажу, лишь когда пришло время отпирать клетки. Поплелся докладывать хозяину. Броуни лютовал все утро, а как только клоун отправился к Струцце «за утешительной пилюлей», Бален поведал о своей находке Фитчу. Впрочем, план побега все равно придумала Айрони, так что…

Прохладный ночной ветерок взъерошил волосы на макушке, надул пузырем рубаху. Фитч поежился. Конец лета, а они уже вторую неделю сидят в этом городишке. До холодов надо бы успеть убраться на самый юг… И рассмеялся сам над собой. Какой юг? Едва рассветет, и экспресс умчит их троих на север – Айрони каким-то неведомым образом скопила немного монет, так что на билеты в третий класс должно хватить. Наверное.

Фитч поднял голову и недоуменно нахмурился. Лунный серп скосил половину ночного неба, а певунья так и не появилась. Не случилось ли чего?

Ночь, кажется, сделалась еще темнее, пока Фитч крался среди повозок. Развешенное после стирки мокрое белье то хлопало его по лицу, то гладило по спине. Вот и женский фургончик. Айрони делила его со «страусихой», а попросту – Струццой.

Проспала, что ли? Или Струцца проснулась и помешала ей уйти?

Он осторожно ступил на ящик, служивший крыльцом, и замер перед решеткой, запиравшей вход на ночь. Изнутри не доносилось ни звука. Постучать? А если он разбудит Струццу? Ох, насмешек завтра не оберешься!

Да что это он? Какие насмешки? Какое завтра?

Фитч тихонько поскреб железные прутья. Затем чуть громче. Под ладонью решетка скрипнула и немного отошла в сторону. Удивленно потянул ее на себя – замок повис на одной дужке.

Ночь внезапно стала холодной и пустой. Айрони ушла без него.

Конечно. Они – другие. Что ей обычный мальчишка? Видимо, Айрони нашла способ перевезти Балена и просто передумала брать Фитча с собой. Диковинки здесь, на тусклом провинциальном юге, они с Баленом умчатся в столицу. Там, небось, по улицам расхаживают сплошь живые машины, и никого не удивишь перьями или хвостом.

Странное дело. С одной стороны, Фитчу не очень-то и хотелось бежать, но с другой… Чувствовал он себя сейчас так же, как и в тот раз, когда смотрел на равнодушно удаляющуюся отцовскую спину.