Они появились точно так же, как и вчера.

Медленно вышли из темного коридора. Я на всякий случай сел спиной к стене, и теперь огромные птицы были прямо предо мной. Ярко-зеленый снова уселся на табурет – гротескное подобие безрукого человека. Тот, что потемнее, отошел к холодильнику и по-хозяйски оперся на него, едва не свалив микроволновку.

Сегодня я отважился рассмотреть ночных гостей. Существа во многом походили на попугаев. Характерная форма, такой же окрас – зеленые животы, черные крылья и желтые головы. Но кое-что сильно отличалось. Перья снова шелестели – мелкая судорога сотрясала их тела. Создавалось впечатление, что яркие перья, осанка, плавные линии и прочие атрибуты волнистого попугая – наспех скроенная маскировка. Что под этой цветастой оболочкой находится нечто иное. Подвижное, сжавшееся в комок. Оно стремилось сохранить безобидный внешний вид, и непосильное напряжение позволяло контролировать форму – не брызнуть в наш мир своим естеством, не выпростать гораздо большее, чем может вместить пернатая оболочка. Оно держится там, внутри. Пока держится.

– Продолжим? – Голос первого походил на человеческий. Глухой, лишенный интонаций и какой-то сдавленный, словно рот говорящего был набит мокрыми тряпками.

– Что вам надо?

– Наша беседа вчера была прервана. Полагаю, вы сожалеете не меньше нашего и понимаете, что подобные задержки отдаляют ее завершение?