ПЕРВЫЙ СНЕГ

Дождевая вода не успела пролиться,

Затворённое небо бесстрастно и глухо;

Между бледных созвездий легла кобылица,

Над землёю навесив мухортое брюхо.

И струится с высот серебристая грива,

На сентябрьском ветру завивается в косы;

Удручённо глядит запоздалая нива,

Как морскою волной отливают покосы.

На асфальт перекрестий садовых дорожек,

Где налипшие листья прозрачны и квёлы,

То рассыплется горсть пенопластовых крошек,

То роятся, роятся белёсые пчёлы.

И хотя всё серьёзно, как быль или небыль, —

Снег по-зимнему падает прямо за ворот, —

Кобылица проснётся, откроется небо

И лучами замоет побеленный город.

***

Пусть на сонном маршруте особых предвестников нет,

Времена парусами уныло повисли на реях —

Я мечтаю доплыть до черты, за которой рассвет

Вспыхнет новым светилом – и тёмное сердце прозреет.

Там усталый апостол достанет из волн свой улов,

Серебристые рыбы блеснут одесную-ошую;

Но тогда надо мною исполнится истинность слов,

И отверстое небо вовек ни о чём не спрошу я.

Может, просто к покою потянется бренная плоть —

Хоть кого изведёт череда безнадёжных скитаний,

Только вымолвлю сердцем: «Воистину прав Ты, Господь!» —

И на веру приму роковой парадокс мирозданья.

***

…И однажды меня убьют, а я не поверю.

Даже если вдруг буду падать, как спелый колос,

И когда по округе всей разнесёт потерю

Кто-то очень родной и близкий рыданьем в голос.

И не дрогнут нисколько, нет, разбитые губы,

Лишь, промокнув насквозь, прилипнет к спине рубаха.

Так и буду стоять, моргать и хихикать глупо,

Не подумав даже закрыться рукой от взмаха;

И безмолвно сползать на землю, бледней бумаги;

На каком-то тряпье подмятом неловко лёжа,

Осязать меж пальцев горячие струйки влаги

И в людскую злобу не верить, не верить всё же.

***

Соберутся иерей с причтом,

Кто-то станет голосить громко —

Обо мне пойдёт молва-притча,

Мол, убита наповал громом.

Мол, как треснет пополам туча,

Да как рыком закладёт уши —

По всему видать, грехов куча…

А мне басни недосуг слушать —

Кто судил меня «судом Линча»,

Тот и дома у меня не был —

Я на пряничном коне нынче

Уезжаю прямиком в небо.

Пусть дорожка пролегла криво,

Но теперь я в стременах крепко.

Земляникой отдаёт грива

И иным ещё, слегка терпким.

Нет коню тому цены-платы,

И ступает он, живой, строгий —

Что ни шаг, то серебро-злато,

И не вязнут в облаках ноги.

А под нами – желтизна – донник,

Ясно светятся поля рожью.

Поспешай, скачи, скачи, коник —

Колесницу догоняй Божью!

НЕДЕЛЯ О СТРАШНОМ СУДЕ

В час, когда студное прошлое гидрой стоглавою

Перед ногами моими совьётся в кольцо;

Если Ты спустишься, Боже, на землю со славою,

Если и Ангелы в страхе закроют лицо;

Если разверзнутся книги и выведут тайное,

Если всё чуждое скроется в лаве густой —

Не отвернись, помяни милосердие крайнее,

И одесную стоящих Тебя удостой.

ИЮЛЬ

Где-то радуга в ручье тонет —

А в ином у нас тонуть не в чем;

И земля гудит-поёт-стонет,

И кузнечик под окном певчий

Так старается один, будто

Колесницы из-за гор мчатся.

Юный месяц пеленой спутан,

Ждёт, родимый, своего часа,

О свободе вышину молит —

Упованью дураков учит.

И несут в себе грозу молний

Кучевые облака-тучи.

А над тучами – просвет ясный

Улыбается тебе лично;

И в просвете том парит ястреб,

За собой взлететь зовёт-кличет,

Всё бледней, бледней его точка.

В тёмном небе полыхнёт-ухнет —

Зарождается строка-строчка,

Летним ливнем в пыль дорог рухнет.

И покатится поток пенный,

Напоит простор живой влагой,

Да разбрызгает стихи-песни —

Станут люди их читать-плакать.

ПОТЕРПИ ОБО МНЕ

В благодатном саду расцвели благодатные вишни;

Горевой пустоцвет, что Тебе я на это скажу? —

Потерпи обо мне, не секи меня, Боже Всевышний,