За сим они тотчас оказываются перед самой огнедышащей геенной. За ней виднеется лестница, ведущая наверх. Джек спрашивает, что это за лестница и куда ведет. Вергилий отвечает, что прежде над геенной был мост, но он разрушился прежде, чем сам Вергилий здесь оказался. Мост переходил в лестницу, ведущую прочь из ада.

Здесь, заметим, особенно загадочное в фильме место. Потому что Христос, сойдя после Своих крестных страданий в ад, вывел отсюда в рай души праведников, образом чего и мог быть мост, остатки которого представлены в картине. Выходит, что этому мосту следовало бы разрушиться после Воскресения Христова. Исторический же Вергилий умер в 19 году до н.э. Впрочем, вполне возможно, здесь имелся в виду литературный образ Вергилия из «Божественной комедии» Данте. Тогда все встает на свои места.

Подведя Джека к самому жерлу геенны, Вёрдж возвестил, что тому уготовано место на два круга выше адской бездны. Когда они стояли на краю и смотрели на огненную реку, гул воплей от человеческих страданий усилился. Видимо, находиться даже на краю геенны было нестерпимо мучительно. Джек спросил, можно ли выбраться к обрушившемуся мосту по выступам в стене кратера. На это Вергилий сказал: некоторые пытались, но никому это в действительности не удалось: «Я бы не советовал. Но выбор за тобой». Джек ответил, что рискнет. На это Вёрдж сказал: «Прощай, Джек». Тот, ответив: «Прощай, Вёрдж», пополз по стене кратера.

За время приближения к аду Джек был руководим более любопытством, нежели раскаянием за совершенное в земной жизни. Лишь в самом конце пути появилось что-то на него похожее. Но было слишком поздно. Пришел страх остаться навеки в вечном огне, вечной муке, будучи окруженным и поглощенным в сливающиеся в общий гул вопли людей. Джек, доползши приблизительно до середины, сорвался и полетел в самую середину пекла, которое и стало его вечным пристанищем, его вечным домом.

В чем глубина фильма? В совершенной в своем роде анатомии зла и в приговоре ему. Зло не абстрактно и не обще, а предельно персонифицировано. Очень большое место в картине занимают так называемые художественные инсталляции маньяка. Они нужны, потому что подобного рода «творчество» в современном мире набирает все больше поклонников. Мне вспомнились инсталляции двоих выходцев из России, что покоряют теперь своим «творчеством» Европу. Они изготавливают из прозрачных материалов разного рода провокационные слоганы. Сначала наполняли составлявшие их литеры нефтью, а потом все чаще – живой человеческой кровью, которую с помощью системы насосов заставили циркулировать, бурлить и пениться. И подобного рода «художников» всё больше вокруг нас.

У главного героя фильма соответствующие инсталляции достигают высшего напряжения, так что всякие другие подобные вещи выглядят в сравнении с ними жалкими потугами недоразвитых эстетов зла. Поэтому в картине можно увидеть приговор указанным потугам. Их законное место – геенна.

Итак, фильм, несмотря на все представленные в нем ужасы, я бы назвал жизнеутверждающим и отрезвляющим людей, что ищут опьянения и услаждения в извращениях и непотребстве.

P.S. Так захотел режиссер, чтобы Джек, повторяя судьбу жителей Содома и Гоморры и предвосхищая участь подавляющего большинства людей, которым доведется жить при втором пришествии Христа, попал в ад живым, с телом. Это значит, что герой еще обладал свободой воли, и в определенной мере от него самого зависел выбор места, где бы он ожидал Страшного Суда Божия. Вергилий несколько задержал его в мрачной и холодной пещере, где время как будто остановилось, образом чего служит колесо, которое было когда-то вращаемо водой, а теперь с него свисали сосульки. Оно находилось при входе в пещеру. В ней же самой среди черноты мрака свисали как будто навсегда застывшие багровые потоки, очень похожие на кровь. Возможно, именно эта пещера была уготована Джеку в качестве его жилища, ведь он сам уготовал на земле подобное место пребывания десяткам убитых им людей. Однако движимый гордыней Джек в поисках чего-то лучшего оказался заживо в геенне. Когда он исчез в огненной реке, во мраке и в жару, появился негатив геенны – последний кадр фильма. Мрак стал светом, а жар – какими-то едва различимыми серыми крапинами. Думаю, можно рассматривать данный негатив как образ божественного милосердия. Именно так учат понимать адские муки отцы Церкви. Если б не эти муки, если б не это вечное заключение, страшное душевное отчаяние было бы в неисчислимое количество крат невыносимей. Если б не эти вечные плач и скрежет зубов, заключенные в аду только умножали бы зло вокруг себя. Негатив, отрицание мрака, отрицание зла, отрицание отрицания дают плюс. Если б не геенна, плюс был бы невозможен.