Рассказ

Где-то слева вновь послышался азартный и заливистый собачий лай. Собаки кого-то гнали. Зайца, скорее всего… а может, и лисицу…

Лай быстро приближался, и Николай начал уже настороженно осматриваться по сторонам – в надежде увидеть, наконец, ушастого этого бедолагу, который мчится сейчас сломя голову прямо сюда. Но время шло, зайца всё не было, а лай приближался и приближался… и вдруг, в той же стороне, совсем неподалеку от Николая, гулко и отрывисто громыхнул выстрел, за ним сразу – второй. И тотчас же собаки перестали лаять.

«Браконьеры, – невольно подумалось Николаю. – И не опасаются, черти!»

И он решил, что, скорее всего, это был не заяц. Летом на зайца не охотятся. Никто, даже браконьеры. На лося – другое дело. Или, скажем, на кабана.

В это время собаки вновь залаяли, правда, теперь лай их был каким-то неуверенным. Видимо, потеряв след, они изо всех сил старались снова его отыскать.

Не горя желанием повстречаться ни с собаками, ни, тем более, с их хозяевами, Николай взял круто вправо и направился к знакомому болотцу, почти на окраине леса.

«Посмотрю еще там, и всё! – твердо решил он. – И надо домой поворачивать! Нет грибов – незачем ноги зря бить!»

В корзине, которую Николай держал в левой руке, стыдливо перекатывались из стороны в сторону несколько небольших подосиновиков, рядом с ними скромно желтели горсти две лисичек. Единственный боровик выглядел среди всей этой грибной мелочи самым настоящим великаном.

Собачий лай давно уже остался позади, новых выстрелов тоже не было слышно. И лес вновь зажил обычной своей, повседневной жизнью. Капли росы еще там-сям посверкивали на широких листах папоротника, но лучи восходящего солнца быстро находили и сразу же стирали эти последние приметы туманного утра. День вновь обещал быть солнечным, безоблачным и по-вчерашнему жарким…

– Дождика бы! – вздохнул Николай, с досадой швыряя на землю очередной червивый боровик. – Вторую неделю такая жара!

Впереди уже ощущалось болото, и он медленно зашагал еле приметной тропочкой вдоль самого его края, с напрасной надеждой поглядывая себе под ноги. Время от времени делал короткие вылазки то влево, то вправо от тропинки, но неизменно вновь на нее возвращался.

Перемещаясь таким вот причудливым манером, он довольно скоро подошел к хорошо знакомому ему шалашу, мастерски сделанному из сухих ветвей орешника, березняка и тонких ивовых прутиков.

Шалаш был довольно старым. Построил его, наверное, какой-то заядлый охотник для весенней охоты на тетеревов (рядом как раз и находилось изрядное их токовище). Но это было давно, несколько последних лет шалашом никто не пользовался, да и тетеревов почти не осталось. А вот шалаш сохранился. И стоял упрямо на прежнем месте, возвышаясь среди зеленой травы каким-то нелепым памятником неизвестно чему.

Сам по себе шалаш не особенно интересовал Николая, но рядом с ним всегда попадались лисички. Хоть несколько, да находилось. Николай надеялся, что и на этот раз шалаш не обманет его ожиданий. По правде говоря, на сегодняшний день эта надежда была едва ли не самой последней.

Возле шалаша он действительно набрел на целую россыпь лисичек. Обрадованный неожиданной находкой, быстренько срезал грибы и сразу же, не глядя, бросал их в лукошко. Потом лисички как-то разом закончились.

Вздохнув, он выпрямился и уже собирался было продолжить свой путь, как вдруг в шалаше кто-то слабо пошевелился.

От неожиданности Николай мгновенно отпрянул назад и, остановившись в отдалении, застыл, не сводя настороженных глаз с шалаша.