Таким образом, любые возможные попытки декларировать агностическую позицию априори несостоятельны: мера актуальности ценностного отношения в конкретном социуме познаваема, измерима.

Не преуменьшая проблем и сложностей изучения ценностей, важно настаивать на исследованиях в этой сфере. Если некие организаторы указывают на опасность ошибок в измерении логики ценностных отношений, то такие указания помогают аморальным субъектам и злоумышленникам брать на вооружение самые современные методы социологии, ведь злоумышленник не боится ошибиться, ему безразличны чужие страдания, он хочет опираться на чужое благородство и знать меру этого благородства для того, чтобы спокойнее делать все больше и больше зла.

Именно такая расчетливость проявила себя в том, что между 1991 г. и 1999 г. миллионы бывших советских врачей и учителей за нищенскую зарплату вполне честно оказывали очень дорогие услуги, тогда как в это время тысячи рвачей хитрыми узаконенными мероприятиями переоформляли все имущество советского народа в их личную собственность. Это социальное зло никто не решается назвать мошенничеством в силу масштабности мероприятий и в силу юридически-правовой «прикрытости» теми специфическими юридическими законами, которые тогда реально практиковали. На таком фоне хорошо видно, как расчёт на благородство врачей, учителей и миллионов иных профессионалов оказывается точным. И точность этого расчета позволяет избежать социального взрыва, народного гнева, протестов. Известно, – какие ценности актуальность свою снизили или потеряли, а какие ценности приобрели меру актуальности новую и высокую. Стать конкурентоспособным на рынке рабочей силы эксплуататоров планеты стало очень актуально. Это стали желать своим детям родители. А стать творцом нового общества, такого, в котором никто никого эксплуатировать не будет, – это уже стало не актуально. Это перестали желать своим детям.

Такая динамика, скорее всего, обусловлена в 1-м пожелании детям переоценкой скорости социального прогресса энтузиастами и романтиками, а во 2-м случае пессимистической недооценкой ускорения этого прогресса.

Обобщая, – констатируем: уничтожать и разрушать святыни и ценности как показывает история – не сложно, создавать и взращивать – очень трудно. «Стать творцом нового общества, такого, в котором никто никого эксплуатировать не будет» – это уже не цель, увы, – это пример разрушения того, что было актуально в высшей мере.

Мера актуальности ценности – это большая система социологических показателей. В неё могут входить как параметры культивирования (воспитания) известных ценностных отношений у той или иной прослойки населения, так и показатели влиятельности каждой системы в каждой нише общества. Низкий уровень актуальности ценности, как правило, сопровождается отказом осмысливать чувства и прочувствовать мысль на эту тему. Культура осмысления помогает понять и изнанку этих характеристик людского бытия – ценность актуальности. Актуальность, бытующая может через столетия вызывать не только отторжение, но даже отвращение.

Актуальность – это мера важности, интересности, значимости.

Наиболее полно и многогранно мера актуальности являет себя в совершенно проникновенном отношении, в нравах, в явлении безусловно регулирующего характера этических категорий.

Субъект может медленно готовиться и наконец-то развернуть себя к новой форме бытия, к действию, к инициативе. Это иллюстрирует поговорка «русские долго запрягают, но быстро погоняют». Бывают и иные процессы рождения актуальности во внутреннем мире субъекта. Под воздействием страшного каскада трагедий огромный народ России, СССР не раз поднимался на войну с завоевателями: 1380, 1480, 1612, 1812, 1945 – эти годы для кого-то не достаточны, чтобы разглядеть историю гражданственности как таковой. Гражданское самосознание это не «спортивная форма», как кажется некоторым «спецам» по изучению менталитета восточных славян. Это и есть явление того, что раньше было сокровенно, – публичное явление сокровенного ценностного отношения к важному, к значимому, – то есть актуальному. И это актуальное оказывается тогда вовсе не то, что было вчера в центре внимания. «Вчера» «все» говорили о будничном, не вспоминали – ни царя, ни бояр… сегодня стало известно, что царя не стало, а бояре дали присягу чужеземцу и чужеземец сел на царский трон в стольном граде. Шок обычно приводит к вопросам о том, что в жизни актуально и что сейчас важнее всего. Это ещё не пересмотр ценностей. Это, скорее, именно пересмотр важности тех дел, которыми мы заняты. Когда в гражданскую войну пели «слушай, товарищ, война началася, бросай своё дело, в поход собирайся…» то это был не пересмотр ценностей в их сути, а типичная историческая констатация изменившейся актуальности: статус ценностей в жизни не изменился, но сегодня «бросай своё дело». Детям будут желать то же, что и желали обычно. Но сами «прозревают» нужду уходить в военный поход. В условиях старой системы жизненных ценностей ценность вооруженного отстаивания этих ценностей оказывается уже ценностью актуального занятия. В информационном поле этот процесс не имеет ничего общего с уничтожением святынь, он может сопровождаться призывом прозреть и опомниться: смена основ не происходит. История культуры, литературы отражает и запоздалые акты осознания актуальности субъектом. Так Иудушка Головлев к старости осознал – сколь чудовищным было заморить родную мать голодом. В состоянии шока в ночной рубашке по лютой вьюге отправился на могилу к матушке просить прощения, и там околел. Какие процессы привели Иудушку Головлева к пробуждению совести, – изучают литературоведы, а для данной статьи важна констатация эффекта эмерджентности: пробуждение совести это один из сценариев рождения иного ценностного отношения к самой актуальности.