– В какой-то мере, – кивнул Наставник. – Но есть и другие способы. Боги помогают нам устанавливать связь друг с другом без слов. Помнишь, Гелертер упомянул отчеты, в которых я докладывал о тебе. Не удивился? Почтальоны вернулись в Храм вместе с нами. А вот отчеты я передавал ежедневно.

– На Кладбище за Радужной Стеной я насмотрелся на разные технические штуки, – вспомнил Неофит поездку с Любой. – В твоем… (Наставник улыбнулся, разрешая дружеское обращение) в твоем кабинете лампа горела без дыма. Вполне допускаю, что можно и связь на расстоянии поддерживать.

– Мы не пользуемся техническими средствами. Во всяком случае, в той мере, в которой зависели от техники древние люди. У Последнего Храма свой путь. Этот путь менее… травматичен.

– Для кого?

– Для всего человечества. И для равнины. Для всего мира лучше, когда люди дружат с богами, чем с техникой.

– Когда… ты говоришь о богах, ты имеешь в виду конкретных… существ? Во плоти?

– Это уже кому как удобнее. Важно ли, как ты персонифицируешь силу, если ты умеешь ей пользоваться?

– Персо… – Неофит споткнулся в середине слова, на равнине длинные слова были не в чести.

– Олицетворять, очеловечивать, одушевлять, придавать абстракции тот вид, в котором тебе комфортно будет с ней взаимодействовать, – пояснил Наставник.

– И как заручиться поддержкой этих ваших богов?

– Ты, прям, хочешь годы учения упаковать в один разговор, – улыбнулся Наставник. – Разве что общие положения. Чтобы пользоваться силой, нужно ее, во-первых, чувствовать, а во-вторых, знать ее имя. Любое могущество зачиналось именно так: вначале люди осознавали наличие некоей силы, способной на то или на это, созидать или разрушать, а потом коллективно давали ей имя. Со временем имена остались, а вот ощущение силы сошло на нет. Форма победила содержание. Но бывало и наоборот: содержание одерживало верх над формой.

– Например?

– Существовала некогда, до всех Эпох, такая религия: викка. Название это имело общий корень со словом «ведовство». Викканты считали себя ведьмами и ведьмаками. Были уверены, что владеют силой самой Природы, ведают ее тайные замыслы. На самом же деле были, по сути, невеждами. Силу-то некоторые из них ощущали, а вот имен не знали. Поклонялись абстрактной паре – Богу и Богине. В конце концов, все религии древности так и заканчивались: запускали мельницу обрядов, которая со временем начинала крутить жернова вхолостую, перетирая пустоту. Нам пришлось восстанавливать разомкнутые сцепки, вспоминать имена, просить помощи – все по крупице, день за днем, год за годом, век за веком. До сей поры ищем и находим новых друзей среди древних богов.

– Рыбоведы тоже могут… говорить с богами?

– С нашими? О, нет! У рыбоведов свои боги. Их имена нам неведомы, а знали бы, все равно произнести бы не смогли. Рыбоведы иначе конкретизируют абстракции, невербально.

– Не знаю многих слов, – признался Неофит.

– Для своего имени, мой друг, ты знаешь предостаточно, – похвалил Наставник. – Для того сюда и пришел, чтобы узнать больше. Начнем завтра. Сегодня отдыхаем. Покажу тебе комнату. Мы называем их кельями, но в сравнении с монашескими кельями древности наши уж слишком благоустроены. Постели мягкие, света вдосталь, в каждой есть душ, питаемый горячими источниками, и прохладная ниша для хранения продуктов. Приводи себя в порядок, а через час к тебе приду я с бочонком медового эля от наших рыбоведов.

Права, права Ар-Волк, правы старейшины в Совете Кланов: преждевременно начинать экспансию. Каждое поколение верит, что событие это свершится на их веку, но обстоятельства неодолимой силы снова и снова рушат планы. За долгие столетия вынужденного заточения в Пирамиде периметр превратился в недостижимый горизонт, в своеобразную религию, в светлую мечту, в абстрактную идею.