– Амон – один из солнечных богов, – похвастал памятью Неофит.

– Да, «незримый». Скорее, бог всего, что вокруг Солнца. Но Аменхотепу Четвертому нужен был зримый бог. Такой, чтобы ослепил подвластные фараону народы и затмил всех других богов своим нестерпимым сиянием. И фараон выбрал другого бога – Атона, призвал себе в помощники сам солнечный диск. Жрецы, что беседовали с богами тихо и незаметно в подземных храмах, вынуждены были по приказу фараона перенести служение на открытый воздух. Теперь обращение к главному, а со временем к единственному богу Атону проводили при общем собрании народа. Задушевные беседы Жрецов превратились в площадные выступления Трубадуров.

– Что плохого в площадных выступлениях? – заступился Неофит за прежнее свое имя и ремесло, с которыми сорок лет прожил на равнине.

– Ничего, – поспешно заверил Гелертер. – Только цели разные. Общение с богами не терпит мирской суеты. Содержание было спрятано за обрядом. Так полезный разговор превратился в бестолковое распевание гимнов. Но и это еще не все. Чтобы выстроить новое будущее, нужно было стереть прошлое. Сам фараон принял новое имя – Эхнатон, «полезный Атону», дал новые имена всему своему окружению. Провел реформы языка, переведя древние, сильные слова в личный архив, предложив народу новые, бессильные созвучия. И даже летоисчисление стали вести с момента воцарения Эхнатона.

– В Пирамиде я видел такие обозначения на музейных табличках: «н.э.» и «до н.э.». Люба переводила их как «новые Эпохи» и «до новых Эпох». Может, речь идет о до и после какого-нибудь «наречения Эхнатона»?

– Нет-нет! – Гелертера изрядно развеселило предположение Неофита. – Такие обозначения связаны с дальнейшим развитием монотеизма.

– Прости?

– Однобожия, – пояснил Гелертер. – Эхнатон не сумел закрепить новый порядок на века. Он продержался менее двадцати лет, а после смерти был предан забвению. Жречество разозлилось настолько, что безжалостно расправилось и с памятью о самом фараоне, и с культом возвеличенного им бога. Но Эхнатон изобрел способ, как прятать истину за декорацией. И способ этот был усовершенствован его последователями. Культ Атона ушел в подполье. Его последователи подвергались гонениям, скрывались и вскоре были вынуждены покинуть Египет. По легенде Верховный Жрец Атона сорок лет водил свой народ по пустыне.

– Зачем?

– Ну, во-первых, это легенда. А во-вторых, смысл в ней все-таки есть. Одно поколение людей – это примерно двадцать лет, когда новорожденный становится зрелым мужем. Сорок лет – это два поколения. Вот сколько Жен имеют поселенцы на равнине?

– Сколько могут прокормить.

– А представь, что ты заберешь всех своих детей, уведешь их далеко-далеко и расскажешь им, что можно иметь только одну Жену.

– Одну Жену? – рассмеялся Неофит. – Глупости какие! Так не поверят же! Тем более если дети от разных Жен.

– Не поверят, – согласился Гелертер. – Но откуда ж им узнать другую правду, если у них единственный источник информации – ты. И детей своих начнут учить уже по твоим словам. Потому и водил сорок лет, два поколения, чтобы всех прежних богов забыли и, не отвлекаясь на общение с ними, посвятили себя единому и всемогущему.

– Атону?

– Говорю же: способ усовершенствовали. Чем меньше имен, тем лучше. Атон – тоже имя. Чтобы избавиться от него, единого бога стали именовать Яхве – «Тот, кто есть».

– Восхитительно! – не сдержался Неофит.

– Потому что просто, – кивнул Гелертер. – Новую однобогую религию выточили из многобогих древних верований. Она была почти идеальна. Но имела один существенный недостаток: подчиняла себе только один народ. И вот придумали очередной забавный трюк: единого бога размножили. Для одних народов Яхве превратился в Аллаха, для других – в Ахурамазду. Потом объявили, что Яхве вообще запретил называть себя по имени, хотя, по сути, слово «Яхве» именем уже и не являлось. И далее нанесли по связи людей с богами последний сокрушительный удар: единого бога растроили, оставив его при этом единым.