– А вдруг учудят глупость какую? Люди же разные, – засомневался Неофит. – Если знание такую власть дает, то мало ли кто как применить его возжелает.

– Именно, – согласился Гелертер. – Те древние, что на клад счастливый набрели, так же рассуждали. Ножом можно и обед приготовить, можно и в брюхо пырнуть. Или самому порезаться. А потому не каждому в руки нужно нож совать. Лучше его в умелых руках оставить и другим, неумелым, по возможности и при случае помогать. Вот и решили находку свою как можно тщательнее спрятать. На долгие века.

– В Жрецы Последнего Храма уже после Большого Несчастья этот клад откопали? – догадался Неофит. – В древних книгах?

Последнее замечание заставило Гелертера снова хихикать и поводить носом. Наконец он смог продолжить:

– В древних книгах… Вот скажи мне, в недавнем прошлом – Трубадур, откуда ты черпал сюжеты для своих площадных историй?

– Отец приемный рассказывал. Других Трубадуров слушал. Собирал по крупицам в селениях. Что-то сам додумывал, что-то в редких книгах подсматривал.

– И, если бы хотел самую лучшую свою историю для потомков сохранить, что бы сделал? Рассказал бы как можно большему количеству слушателей? А еще лучше – записал бы в отдельную книгу, чтобы и через века прочитать могли?

– Наверное.

– А если бы хотел свою историю спрятать? Молчал бы? Не записывал? Так рано или поздно кто-то сам бы похожее придумал. Сюжеты расхожие. Слово за слово, да все равно разные путники на одну дорожку выбредают. Ветер в походной суме не утаишь.

– И как быть?

– Есть другой путь. Чтобы спрятать что-то очень ценное, нужно произвести замену. Сокровище в карман положить, а на всеобщее обозрение блестящую безделицу выставить, чтобы все на нее смотрели и в уверенности пребывали, что эта безделица – то самое сокровище и есть.

– И как это сделать в случае с могучим знанием?

– Книги не сами себя пишут, – ответил Гелертер. – Этим люди занимаются. Если бы те, кто знание обнаружил, стали бы его прятать, то лишь внимание привлекли бы к своей находке. И не уберегли – пришлось бы делиться, либо силой бы отобрали. И счастливые кладоискатели нашли самый разумный и самый действенный выход. Они решили это знание подарить всем. Так и объявили: даруем знание всем народам. Написали книгу. Долго писали. Несколько веков. Правили, вычеркивали, добавляли, изменяли по мелочам и по сути. Понемногу подсовывая блестящую пустышку вместо истинного сокровища. Так что в книгах именно ее, пустышку, и найдешь. Веру превратили в религию и раздали, как ту похлебку. Вера – она для многих, а сила – для избранных.

– Не все же верили. Раз на поверхности знание лежало, обязательно кто-то и сам бы нашел, без всяких книг.

– И находили! И спорили! Только их на кострах жгли. Или собирали множество людей с мечами и в доспехах и посылали их топтать, крушить и резать несогласных. Или мягко переубеждали-уговаривали. Или вместо одной пустышки подсовывали другую пустышку, подостовернее. И заверяли: вот теперь-то это именно оно, истинное знание. А потом обладатели одной бесполезной убежденности начинали люто ненавидеть последователей другой бесполезной убежденности. И снова войны, кровь, разорение. В этом вся наша древняя история. На этом весь мир наш держится. Вернее, держался.

– Так всегда было?

– Не всегда. Так стало, когда нашли. Пока искали, все было иначе. Время для богов не имеет значения. А вот место – очень даже. Как для течения реки. По склону бежит, по равнине раздольно гуляет. Меж одних камней протиснется, другие – в песок сотрет. Одни деревья влагой напитает, другие – с корнями вырвет и бревнами понесет. В каждом селении боги звучат по-особому. И люди их по-своему слышат. И зовут всяк раз на иной лад.