– Так не пойдет, – сказал Ройал, доставая фонарь. – И ты знаешь это не хуже меня.

Они вылезли из машины и почувствовали, как порыв прохладного ветра полоснул по мокрым от пота лбам.

– Ты запри заднюю дверь, а я – входную и сарай.

Они разделились. Хэнк отправился к задней двери, ощущая, как гулко стучит в груди сердце. Просунуть запорное устройство в петли ему удалось только со второй попытки. В такой непосредственной близости от дома воздух был насыщен запахом гнилой древесины и ветхости. Хэнку вспомнились рассказы о Хьюби Марстене, над которыми они так потешались в детстве, и песенка, которой дразнили девчонок: «Смотри – Хьюби Марстен идет, сейчас он тебя заберет!..»

– Хэнк?

Он вздрогнул и выронил последний замок.

– С ума сошел – так подкрадываться? Ты что?

– Ладно. Хэнк, а кто снова спустится в подвал, чтобы оставить на столе ключи?

– Не знаю, – признался Хэнк Питерс. – Не знаю.

– Может, кинем монетку?

– Давай.

Ройал достал двадцатипятицентовик и подбросил.

– Говори, пока падает.

– Орел.

Ройал поймал на лету монету: в ладони тускло блеснул орел.

– Господи! – обреченно пробормотал Хэнк, но, послушно забрав связку ключей и фонарь, снова открыл дверь в подвал.

Он заставил себя спуститься по ступенькам и посветил вперед. Футах в тридцати виднелся еще один проход, который вел бог знает куда. Луч фонаря выхватил стол, накрытый клетчатой клеенкой с толстым слоем пыли. На столе устроилась огромная крыса, никак не отреагировавшая на появление человека. Она просто сидела на своих мощных ляжках и, казалось, даже усмехалась.

Хэнк прошел мимо ящика к столу.

– Пошла! Прочь отсюда!

Крыса спрыгнула на пол и затрусила к темному проходу. Руки у Хэнка дрожали, и луч фонаря заметался по стенам, выхватывая грязную бочку, какую-то полуразвалившуюся конторку, пачку старых газет и… Слева от газет что-то светлело, и у Хэнка перехватило дыхание. Что это? Рубашка? Свернутая в ком, как ненужная тряпка? А за ней вроде джинсы. И что-то похожее на…

Сзади раздался щелчок.

Хэнк в панике швырнул ключи на стол и опрометью бросился к выходу. Проскакивая мимо ящика, он увидел, что именно явилось причиной щелчка. Одна из алюминиевых полос, стягивавших обшивку, лопнула, и теперь ее конец торчал вверх, будто некий палец указывал на потолок.

Хэнк, спотыкаясь, вскарабкался по ступенькам, захлопнул за собой дверь, дрожащими пальцами навесил замок и бегом бросился к кабине грузовика. С ног до головы он покрылся мурашками, но даже не замечал этого, дыхание было хриплым и судорожным, как у раненой собаки. Он смутно слышал, как Ройал спросил, что случилось, но не ответил и с визгом рванул грузовик с места так резко, что при повороте машина едва не перевернулась и с трудом удержалась на двух колесах. Добравшись до Брукс-роуд, Хэнк, не сбавляя скорости, погнал к офису Крокетта. А потом его всего начало трясти, причем так сильно, что он боялся не справиться с управлением.

– Что там было внизу? – снова спросил Ройал. – Что ты там увидел?

– Ничего, – ответил Хэнк Питерс, клацая зубами. – Я ничего не видел – и не хочу этого больше видеть ни за что в жизни!

Ларри Крокетт уже собирался запереть офис и отправиться домой, когда послышался стук в дверь и на пороге появился Хэнк Питерс. Он был по-прежнему возбужден и никак не мог успокоиться.

– Забыл что-то, Хэнк? – поинтересовался Ларри. Когда они приехали из Марстен-Хауса, на обоих лица не было, и Ларри пришлось им дать по десять лишних долларов и упаковке пива в придачу, чтобы они не особо распространялись о том, что пережили вечером.

– Я должен тебе кое-что сказать, Ларри, – ответил Хэнк. – Не могу не сказать.