Признаться, позировать – труд не из легких.
А еще этот коврик жуткий, у ног красавицы! Его Валька срисовывала со своего замызганного половика!
– На фига ты рисуешь этот непотреб? – злилась я, глядя на коврик.
– Не правда! Коврик роскошный, сливового цвета!
– А бубен почему такой? Овальный! В какие передряги он то попал?
– Я так его вижу.
Что тут скажешь!? Что видит творец, простому смертному неведомо!
Короче, депутат Миша от такой красоты отказался напрочь.
Огрехи видели и покупатели, «тертые калачи», наводнившие клуб.
– А чего лицо у нее, как у обезьяны?
– Ой! Не фантазируйте! – защищаюсь я.
– А почему бубен у танцовщицы овальный?
– Таков замысел живописца!
– А у нее, что с ногами? Артрит? Вроде, рановато. Торговались ушлые перекупщики.
– Тут подходит ко мне экс – президент Ющенко с вышитыми рушныками под правой рукой и старинной бандурой под левой. Ющенко в клуб шастает каждую субботу и скупает всякий фольклорный арте – факт.
– А чому вона не в сорочци? Якбы в вышитой сорочци, я б купыв.
И пошел дальше, таща бандуру и разнося медовый дух. Кстати, дешево он за бандуру отдал. Всего – то 1 тысячу гривен! Но мужик, продавший бандуру, все равно был счастлив. И на радостях упросил президента сфотографироваться с ним. И с бандурой. На прощание.
А вскоре, ближе к закрытию клуба, мне удалось пристроить несуразную красотку одному упитанному коту, совсем неискушенному в художественных тонкостях мастера кисточки Бомбейкиной.
– Она такая позитивная! – сказал этот жирный кот и отслюнявил дорогущие доллары.
Когда Валька узнала об этом моем подвиге, она снова воодушевилась. Достала со шкафа банку с норковыми кисточками, отряхнула с них пыль. Готова написать новую голую бабу! А идея Ющенко ей понравилась.
– Только позирует ей пусть кто – то другой. Мне хватило!
Жора и груши
Валька Бомбейкина пригласила на груши.
– Груш тьма! На дереве и под деревом. Приезжай, соберешь, компот сделаешь. Правда, Жора собирался за грушами… Но пока он приедет… Успеешь!
Жора – это угроза! Жора – это выжженное поле. После Жоры груш днем с огнем не найти. Это я уже знаю! Не первый грушевый сезон.
Приезжаю к Вальке. Открываю калитку.
Не успела! Во дворе, на изумрудной траве, сидит Жора. Утрамбовывает в рюкзаки желтые груши. Под грушевым деревом уже ни фига. На дереве тоже.
Пришлось собрать белый налив. На компот.
Зато зимой я натаскаю дров, Валька распалит печку и мы будем пить Жоркину «Грушовку». И говорить о литературе.
Танцы с ведрами
На руках мозоли! И перчатки не спасли.
Вчера я совершала подвиг Геракла в волшебном саду у Вальки Бомбейкиной. 7 соток участка, между прочим! Сгребла тонны листьев, килограммы ржавых гвоздей… – только у Бомбейкиной в саду может быть такое! Так она удобряет землю! И почти Верещагинские кучи костей, которые по всему саду разнесли Бомбейкинские Бобики. Валька сама будет сидеть на овсянке, но песикам своим мяса купит.
Валька поджигала кучи, бросая туда и зажигалки. Все это горело, тлело, взрывалось. А на земле, свободной от жухлых листьев, уже пробились к солнцу зеленые отростки будущих ирисов, ландышей, тюльпанов…
Но, здесь я помолчу. Об этот уже наговорено вдоволь, до оскомины, Пришвиным, Тургеневым и современным писателем А. Ивиным.
Потом мы с Валькой сидели за ее коронным столом, в белых скатертях с петухами, под высоким потолком, с античными ангелочками 17 века, резного дерева, вывезенными еще в советские времена из Костромской губернии. Ангелочков пока пощадила моя спекулятивная прыть, хотя Валька просит и их пристроить. Вслед за «Танцовщицей». За нее, эту красотку, удачно сбагренную минувшей субботой, мы и подняли граненные стаканы. Жоркина «Грушовка» потекла – а-а, обжигая сосуды…