– Ма-а-ам! К тебе пришла Ева.

Миссис Дэй показывается на пороге уже через несколько секунд, вытирает руки кухонным полотенцем и тепло улыбается мне.

– Ева, добрый день. Что-то случилось?

– Добрый день. Сегодня я уеду и вряд ли когда-нибудь вернусь. Хотела отдать вам ключи от моего дома. Он теперь ваш. Может, кто-нибудь из ваших старших детей захочет там жить.

Женщина растерянно смотрит на меня, но ключи забирает.

– Ты уверена, что хочешь этого? Я имею в виду, готова ли ты стать добровольцем? Ведь, – она делает небольшую паузу, а потом шепотом заканчивает мысль, – оттуда никто ни разу не вернулся.

– Да. Все в порядке. К тому же, я буду не одна. – Оборачиваюсь и смотрю на приближающегося Джоша.

– Спасибо, – говорит миссис Дэй, а потом порывисто меня обнимает. – Ева, твои родители гордились бы тобой.

Я улыбаюсь доброй женщине, но лучше бы она этого не говорила.

– Готова? – спрашивает подошедший друг.

– Да, идем, – отвечаю решительно.

– Удачи. Вам обоим, – говорит вслед миссис Дэй, сжимая в одной руке полотенце, а в другой ключи от дома, который теперь принадлежит ее семье.

Мы с Джошем благодарим женщину и отправляемся на главную площадь Рудников. Здесь соберутся практически все жители нашей провинции, чтобы поглазеть на добровольцев и проводить их, ведь среди них могут оказаться родственники и друзья, с которыми они, вероятнее всего, больше никогда не увидятся. Но вопреки возможным ожиданиям, в Рудниках таких смельчаков оказывается не так уж и много, всего от пяти до десяти человек. Люди боятся неизвестности.

До нас доходили слухи о тех немногих добровольцах, которым удалось получить свободу. Но кто они и из каких провинций были, неизвестно. Они разбогатели и живут в Нью-Варе, но что случилось с остальными? Об этом никто не распространяется, даже представители столицы, которые приезжают за новыми добровольцами.

Джош тоже решил попробовать получить свободу и уехать из Рудников. На самом деле, он собирался сделать это еще два года назад, когда ему исполнилось двадцать. Пока преодолеваем толпу, чтобы подойти поближе к месту отбора, погружаюсь в воспоминания о том кошмарном дне.

Два года назад мы пришли сюда все вместе: мои родители, я и Джош. Друг хотел стать добровольцем, и я гордилась его выбором. К тому времени у него уже никого не было, мама и папа погибли в результате несчастного случая. Мне было грустно, что нам придется расстаться навсегда, но я старалась не показывать обуревавших меня чувств, чтобы не давить грузом своих эмоций на плечи друга. Еще я слегка завидовала, что не могу вот так же взять и покинуть эту рабскую провинцию.

Во-первых, мне только исполнилось восемнадцать, а добровольцем можно стать после двадцати.

Во-вторых, я не могла бросить маму и папу, они бы этого не пережили

Я улыбалась до тех самых пор, пока папа внезапно не повернулся к нам с мамой:

– Ева, дочка, ты стала совсем взрослой. – Он серьезно посмотрел мне в глаза. – Теперь ты добываешь даже больше камней, чем мы с мамой вместе взятые. Я хотел сделать это уже давно, и вот теперь чувствую – время пришло. – Папа повернулся к маме. – Берегите друг друга.

Он коротко обнял сначала оторопевшую маму, потом ничего не понимающую меня, пожал руку Джошу, развернулся и отправился к ньюварцам, чтобы записаться добровольцем. Мама потрясенно замерла на месте, а я словно окаменела, застыла и превратилась в ледяную глыбу.

– Он бросил нас, – тихо прошептала я и посмотрела на маму, слезы в ее глазах уже готовы были прорвать плотину. Перевела взгляд на Джоша, который был потрясен не меньше нашего.

Папа тем временем уже прошел мимо Жнецов и записывался добровольцем, а затем, ни разу не оглянувшись, ушел.