– Я истинный жнец, Анастасия, – сказал Константин, – и я придерживаюсь тех же ценностей, что и вы. Что же до этого юноши, то никакая реальная опасность ему и не грозила. Хотя теперь у меня большое искушение подвергнуть его жатве – только чтобы досадить вам.

Он выждал паузу. Сердце Грейсона подпрыгнуло в груди и на мгновение зависло. Лицо Жнеца Анастасии, до этого румянившееся праведным гневом, резко побледнело.

– Но я не буду этого делать, – помолчав, сказал Константин. – Я не злой человек.

– Так какой же вы человек, Жнец Константин? – спросила Анастасия.

Тот вложил в ее ладонь ключ от наручников и проговорил:

– Такой, что нескоро забудет произошедшее сегодня.

И ушел, шелестя мантией. Охранники поспешили вслед за ним.

Как только дверь закрылась, Ситра сняла с Грейсона наручники.

– Они сделали тебе больно?

– Нет, – покачал головой Грейсон. – Как он и сказал, это были всего лишь угрозы.

Но теперь, когда опасность миновала, он вдруг понял, что лучше ему не стало. Чувство облегчения было быстро вытеснено той горечью, что он чувствовал с момента, когда его выставили, как нашкодившего щенка, из академии Нимбуса.

– Но что вы здесь делаете? – спросил он Ситру.

– Я пришла поблагодарить тебя за твой поступок, – ответила она. – Тебе пришлось за это дорого заплатить.

– Да уж, – мрачно кивнул Грейсон. – Пришлось.

– Ну что ж… Я могу предложить тебе иммунитет на год. Это – единственное, чем я могу тебя отблагодарить.

И Ситра протянула Грейсону кольцо. Тому еще никто никогда не предлагал иммунитета против жатвы. И до этой жуткой недели он никогда так близко не приближался ни к одному жнецу, не говоря уже о жнеческом кольце. Кольцо сияло даже в приглушенном свете комнаты, но в самой сердцевине его скрывалась темнота.

Грейсон готов был бесконечно смотреть на кольцо, но неожиданно он понял, что иммунитет ему не нужен.

Он сказал об этом.

Ситра была удивлена.

– Не глупи, – возразила она. – Всем нужен иммунитет.

– Я – не все.

– А ну-ка заткнись и целуй кольцо!

Но ее негодование только усиливало его злость. И ради этого нужно было принести жертву, которую он принес? Временная гарантия от смерти! Жизнь, о которой он мечтал, прошла мимо него, так какой смысл в этой гарантии?

– А может быть, я хочу, чтобы меня подвергли жатве! – сказал он. – Все, ради чего я жил, у меня украли. Ну, и зачем мне жить?

Жнец Анастасия опустила руку с кольцом. Выражение лица ее стало серьезным. Слишком серьезным.

– Отлично, – сказала она. – Тогда это сделаю я. Готовься к жатве.

Вот этого Грейсон никак не ожидал. Жнец Анастасия реально могла его убить. Могла сделать это, не дожидаясь, пока он попробует ее остановить. Да, он не хотел целовать кольцо, но и умирать он тоже не хотел! Если он сейчас умрет, это будет означать, что единственный смысл его жизни заключался в том, что он бросил себя на капот ее машины. Нет, он должен жить долго, чтобы осуществить более значительные цели! Даже если он сейчас не знает, в чем эти цели состоят.

А потом Жнец Анастасия рассмеялась. Смеялась она над ним, Грейсоном.

– Видел бы ты сейчас свое выражение лица! – проговорила она сквозь смех.

Теперь Грейсон покраснел – не от злости, а от смущения. Ему совсем не хотелось выглядеть перед Анастасией жалким и неловким, а именно таковым, как ему казалось, он и выглядел.

– Любуйтесь, – глухо сказал он.

И через мгновение закончил:

– Все. Вы меня поблагодарили, я принял вашу благодарность. Теперь вы можете уйти.

Но она не ушла. Собственно, и Грейсон не думал, что она уйдет так сразу.

– Ты рассказал правду? – спросила она.

Грейсон так устал повторять одно и то же, что готов был взорваться и оставить после себя такую же воронку, что «украшала» сейчас дорогу. Поэтому он сказал то, что, вероятно, и хотела услышать Жнец Анастасия.